Она достаточно умна и проницательна, чтобы понять: Тарстон Стэндиш предпочел смерть в зените своей карьеры.
Он не смог бы стареть, чувствуя, что не может больше совершать подвиги, так вдохновлявшие его в молодости.
Лоилия была мягкая и добросердечная, юная и кроткая, а также, как понял лорд Брэйдон, неискушенная и доверчивая.
Он поклялся себе, что будет защищать ее и заботиться о ней всю свою жизнь.
А первостепенная задача — сделать ее такой счастливой, чтобы смерть отца не стала для нее столь ужасным потрясением, каким была бы сейчас.
Тогда они смогут переживать эту утрату вместе.
Тогда они не просто будут несчастными, сожалея, что его больше нет с ними, но обогатят свою жизнь мыслями об этом человеке.
— Ты ведь понимаешь, моя дорогая, — сказал лорд Брэйдон спокойно, — что, поскольку твой отец как всегда прекрасно подготовил описание секретного германского орудия, я обязан как можно скорее доставить его записи принцу Уэльскому. — Он обнял ее покрепче. — Но поскольку не могу и не хочу оставить тебя, я возьму тебя с собой как мою жену.
— А ты… уверен, что это будет… верный шаг?
В голосе ее слышалась озабоченность, но в то же время никакая иная женщина не могла бы излучать столько искреннего счастья, как Лоилия.
Это сияние счастья придавало ей такую прелесть, какой он не замечал ни в ком за всю свою жизнь.
— Вот что мы сделаем, — сказал лорд Брэйдон. — А между тем твой отец, чтобы избежать возможной опасности, останется на яхте и будет писать вторую часть своей книги.
У нее вырвался радостный вскрик удивления.
— Папе это очень понравится! Он обожает море и будет счастлив на борту этой прекрасной яхты. Кроме того, я не стану беспокоиться из-за того, что его может преследовать тайная полиция.
— Когда ты выйдешь за меня замуж, тебе не о чем будет беспокоиться, — пообещал лорд Брэйдон, — разве что обо мне!
— Я буду стараться заботиться о тебе, — сказала Лоилия, — и более всего на свете любить тебя… любить всем сердцем и… душой. Будет тебе достаточно этого?
В ее последнем вопросе звучала нотка тревоги, и лорд Брэйдон сказал:
— Знаешь, это — именно то, чего я хочу и чего мне всегда недоставало в жизни. — Он смотрел на нее как на произведение искусства. — Глупо было бы притворяться перед тобой, моя дорогая, будто женщины не любили меня каждая по-своему, но ты — единственная — молилась за меня, читала мои мысли и дала мне то, чего не давал никто.
— Что же… это? — спросила Лоилия.
Его губы приблизились к ее губам.
— Я чувствовал, целуя тебя, что ты отдаешь мне не только свое сердце, но и свою Душу.