Однажды поутру, часов в двенадцать, всё семейство Перекатовых собралось в гостиную. Муж, в зелёном круглом фраке,[4] высоком клетчатом галстуке и гороховых панталонах с штиблетами, стоял перед окном и с большим вниманием ловил мух. Дочь сидела за пяльцами; её небольшая, полненькая ручка в чёрной митенке грациозно и медленно подымалась и опускалась над канвой. Ненила Макарьевна сидела на диване и молча посматривала на пол.
— Вы послали в …ий полк приглашение, Сергей Сергеич? — спросила она мужа.
— На сегодняшний вечер? Как же, ма шер, послал. (Ему запрещено было называть её матушкой.) Как же!
— Совсем нет кавалеров, — продолжала Ненила Макарьевна. — Не с кем танцевать барышням.
Муж вздохнул, как будто отсутствие кавалеров его сокрушало.
— Маменька, — заговорила вдруг Маша, — мсьё Лучков приглашён?
— Какой Лучков?
— Он тоже офицер. Он, говорят, очень интересен.
— Как так?
— Да; он собой не хорош и не молод, но его все боятся. Он ужасный дуэлист. (Маменька слегка нахмурила брови.) Я бы очень желала его видеть.
Сергей Сергеевич перебил свою дочку.
— Что тут видеть, душа моя? Ты думаешь, он так и смотрит лордом Байроном? (В то время только что начинали у нас толковать о лорде Байроне.)[5] Пустяки! Ведь и я, душа моя, в кои-то веки слыл забиякой.
Маша посмотрела с изумлением на родителя, засмеялась, потом вскочила и поцеловала его в щёку. Супруга слегка улыбнулась… а Сергей Сергеич не солгал.
— Не знаю, приедет ли этот господин, — промолвила Ненила Макарьевна. Может быть, и он пожалует. Дочка вздохнула.
— Смотри не влюбись в него, — заметил Сергей Сергеич. — Я знаю, вы все такие теперь… того… восторженные…
— Нет, — простодушно возразила Маша.
Ненила Макарьевна холодно посмотрела на своего мужа. Сергей Сергеич с некоторым замешательством поиграл часовой цепочкой, взял со стола свою английскую, с широкими полями, шляпу и отправился на хозяйство. Его собака робко и смиренно побежала вслед за ним. Как животное умное, она чувствовала, что и сам хозяин ее не слишком властный человек в доме, и вела себя скромно и осторожно.
Ненила Макарьевна подошла к дочери, тихонько подняла ей голову и ласково посмотрела ей в глаза. «Ты мне скажешь, когда ты влюбишься?» — спросила она.
Маша с улыбкой поцеловала руку матери и несколько раз утвердительно покачала головой.
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила её по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке кресел, опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки… Лёгкая краска заиграла на свежих её щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула на своё плечо, на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела, шляпу и пошла в сад.