— Летти на смертном одре поклялась, что вы отец мальчика. Она назвала ваше имя. Сомневаюсь, что в такой ситуации она стала бы лгать. Кроме того, вас с ней видели вместе. Как вы можете это объяснить?
— Объяснить? — он повысил голос, взбешенный несправедливым обвинением. — Юная леди, я герцог Вайльдхевен и не обязан ни перед кем отчитываться в своих действиях, за исключением, разве что, Его величества короля!
Губы ее сжались еще плотнее.
— Неправда, ваша милость. У вас есть обязательства перед этим ребенком.
— Черта с два! — взорвался он.
Младенец заворочался и тихонько заплакал, проснувшись. Миранда бросила на Вайльда сердитый взгляд и наклонилась к корзинке, чтобы взять ребенка на руки. Но, несмотря на все попытки его успокоить, пронзительный вопль малыша постепенно становился все громче.
И как раз в это время на пороге появился Треверс.
— Вдовствующая герцогиня Вайльдхевен, — объявил он и тут же отстранился, уступая дорогу бабушке Вайльда, которая, прихрамывая, вошла в комнату.
— Что здесь происходит? — потребовала она объяснений.
Миранда, опустив голову, сосредоточенно укачивала ребенка, не решаясь взглянуть этой высокопоставленной даме в глаза. Мужчина может и не отважиться вышвырнуть юную леди на улицу, особенно если находит ее привлекательной. Да, она действительно рассчитывала, что, воспользовавшись явным мужским интересом Вайльдхевена к своей персоне, она сможет выиграть время и убедить герцога помочь Джеймсу. Однако женщина, наделенная властью, — это совсем другое дело. Женщина, наоборот, скорее вытеснит себе подобную, особенно если та представляет угрозу для мужчины ее круга.
— Отвечай сейчас же, Торнтон, — потребовала герцогиня, после чего раздалось странное постукивание, которое заставило Миранду поднять глаза.
Вдовствующая герцогиня Вайльдхевен была миниатюрной дамой, которую, как казалось на первый взгляд, могло унести порывом ветра. Макушка герцогини, обрамленная седыми кудряшками, едва доставала Миранде до плеча. Ее хрупкий стан был закутан в кокон из бледно-голубого шелка. Пальцы, унизанные перстнями, сжимали вычурную трость, расписанную разноцветными фиалками на белом фоне. Именно трость издавала этот странный стук. То, как медленно передвигалась герцогиня шаркающими шагами, указывало на то, что трость была скорее необходимостью, нежели данью моде.
— Бабушка, я совершенно потерял счет времени. — Герцог поспешил к ней, чтобы поцеловать в щеку. Он громадой навис над практически бесплотной герцогиней, предлагая ей руку. Она взяла его под руку — будто бабочка села на ветку дуба, таким невесомым было это прикосновение, — и позволила проводить себя к дивану. — Проходите, присаживайтесь. Я велю Треверсу принести вам чаю.