— То есть вы не знаете? Какой-то парень, вылитый герцог, разгуливает по городу и всем говорит, что он и есть герцог. Этот тип беспредельничает, а виноватым остается герцог, понимаете? Когда его милость пришел к Фултону искать этого гада, мы все думали, что этот мерзавец опять вернулся — тот, что меня поколотил. Но это был не он. У них разные глаза, понимаете?
— Нет, не понимаю. — Она перевела дух, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Если верить Энни, то все это время Миранда была несправедлива по отношению к Вайльду. И если он не лгал о самозванце, то наверняка был честен и во всем остальном. Выходит, он действительно не отец Джеймса?
То есть все это время она осуждала невиновного?
Она подалась вперед, неотрывно глядя Энни в глаза.
— Ты видела этого человека своими глазами? Того, который так похож на герцога? И он плохо с тобой обращался?
Недолго думая, Энни выложила как на духу:
— Уж поколотил он меня хорошенько. У того, который плохой, глаза зеленые — да такие зеленющие, как у самого черта. А у герцога глаза карие — и столько тепла и доброты бывает в том взгляде… Вот так их и можно отличить. Герцог выкупил меня у Болл.
— И теперь ты работаешь у него.
Энни кивнула.
— Как вы сами говорили, лучше уж быть горничной.
— Это точно.
Миранда откинулась на спинку кресла, с трудом дыша. Ее поразили откровения этой девушки. Все ее прежние представления о Вайльдхевене теперь в корне менялись. Если он не был тем эгоистичным подонком, бросившим Летти, то кем тогда? Скорбящим вдовцом, чье доброе имя опорочил двойник? Человеком, старавшимся исправить последствия бесчинств, совершавшихся от его имени, к которым он сам не был причастен?
Господи, так неужели он человек чести?
Энни слегка расслабилась в своем кресле, явно успокоенная тем, что ей не укажут на дверь.
— Если вы не леди, то откуда научились так красиво говорить?
— Когда я была маленькой, мама платила за мое образование.
Миранда постаралась отодвинуть свои бушующие эмоции на второй план и сосредоточиться на беседе.
— Если б моя поступила так же! Но она сбежала с каким-то хахалем, когда мне было одиннадцать. С тех пор я сама о себе забочусь. — Энни снова погладила вырезанного на столешнице херувима. — Что входит в обязанности камеристки?
— Думаю, ты должна будешь помогать мне одеваться и укладывать волосы.
Энни радостно заулыбалась.
— В прическах я разбираюсь. Я помогала девочкам у Фултона.
Миранда одобрительно кивнула, хотя не могла без содрогания слушать историю этой девушки. Она тоже не жила в роскоши все эти годы, но хотя бы была обучена хорошим манерам, а также правильно говорить, читать и считать. Эти навыки ей очень помогли в последние, особенно трудные годы.