Но не все было так гладко в пределах божественной схемы. Правда заключалась в том, что близкородственное скрещивание привело к проблемам, и хотя в случае с Рофом законы предусматривали восхождение сына короля на трон с изъяном или без него, Избранным не так повезло. Дефекты исключались законами размножения. Всегда. Поэтому, такие как Но’Уан, которые имели изъян, были низведены к служению своим сестрам под покровом… скрытые, молчаливые, но, тем не менее, к которым относились с «любовью».
Или это больше походило на сочувствие.
Пэйн знала, что именно должна была чувствовать женщина. Не о физическом дефекте она беспокоилась, а о понижении в кайме возложенных ожиданий, которым не суждено было свершиться.
И говоря об ожиданиях…
В купальню вошла Лейла, другая Избранная, и, сняв одежду с нежной улыбкой, которая была ее отличительным знаком, передала ее Но’Уан.
Это выражение исчезло, когда она опустила взгляд и вошла в воду. Женщина, казалась, витала в своих мыслях, которые были не из приятных.
— Приветствую тебя, сестра, — произнесла Пэйн.
Голова Лейлы быстро поднялась, а лоб разгладился.
— О… воистину, я не знала, что ты будешь здесь. Приветствую тебя, сестра.
После того как Избранная низко поклонилась, она села на одну из мраморных скамей и хотя Пэйн не была хорошим собеседником, ее привлекла некая густая тишина, окружавшая женщину.
Закончив ополаскивание, она переплыла обратно и присела возле Лейлы, промывавшей глубокие ранки на своем запястье.
— Кого ты кормишь? — спросила Пэйн.
— Джона Мэтью.
Ах да, мужчина, возможно, о котором упоминал король.
— Все прошло как надо?
— Все хорошо. Правда.
Пэйн откинула голову на край бассейна и уставилась на красивую белокурую Избранную. Минуту спустя она пробормотала женщине:
— Могу я у тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— Постоянная грусть. Тебя всегда преследует… печаль по возвращении.
Однако она уже знала ответ. Для женщины, вступающей по принуждению в половое кормление только потому, что это традиция, было чрезмерным насилием.
Лейла считала проколы на своем запястье своего рода беспристрастным слиянием, как если бы она беспокоилась о чужой травме. А затем она просто покачала головой.
— Я не буду оплакивать славу, присужденную мне.
— Славу? Воистину, ты получила нечто иное. — Больше похоже на проклятье.
— О, нет, это честь быть полезной…
— Истине не спрятаться за подобными речами, когда лицо опровергает ощущения твоего сердца. И как всегда, если есть желание покритиковать Деву-Летописецу, добро пожаловать к моему костру. — Когда пара потрясенных зеленых глаз интенсивно заморгала, Пэйн пожала плечами. — Я не скрываю своих чувств. Никогда.