Не выдерживаю и я и тоже хохочу. Слышно, как у Динки и Марты звякают номерки на ошейниках, — это собаки поднимают головы, стараются понять причину веселья. Лена почему-то грозит мне пальцем и потом тоже смеется.
— А вот как, по-вашему, — продолжает Таня: — плыли на пароходе два капитана — один сухопутный, другой морской…
Я внимательно слежу за интонациями голоса Тани, пытаюсь уловить тот момент, где она сфальшивит, поторопится — тут-то и кроется в загадке подвох.
Но Таня говорит ровным и даже будто безразличным голосом:
— Значит, один сухопутный капитан, а другой — морской. А маяк на берегу то погаснет, то потухнет, как у нас в Ялте. Который из капитанов первый увидит маяк?
Тут уже наступает моя очередь. Я не выдерживаю и говорю:
— Наверное, морской капитан: у него должен быть бинокль.
За ширмой тишина.
Потом доносится еле сдерживаемый, приглушенный подушкой смех.
— Маяк ведь, — говорит наконец Таня, — то погаснет, то потухнет! Он и не горит вовсе!
И опять мы все смеемся. И Динка и Марта тоже, очевидно, смеются, трясут головами, потому что у них беспрерывно звенят ошейники.
А загадкам, скороговоркам, шуточным задачам нет конца. Что вверх ногами растет? Оказывается, сосулька. В какое озеро впадает триста тридцать шесть рек, а вытекает одна? Выясняется, что это озеро Байкал с рекой Ангарой. Скажите быстро: «Щетинка у чушки, чешуя у щучки».
А на море гремят выстрелы и отражаются на небе высокими огненными свечками.
— Адмирал Ушаков турок бьет, — говорит Таня. — Ну что, будем спать? Тушить свет?
И, как всегда, из-за ширмы просовывается тонкая детская рука и поворачивает выключатель на мухоморе.
Я сидел дома один с собаками. Таня ушла в школу получать тетради и новые учебники для пятого класса. Лена с камышовой корзинкой отправилась на базар за дынями и виноградом.
Динка и Марта, воспользовавшись отсутствием большой хозяйки — Елизаветы Захаровны и маленькой хозяйки — Татьяны, выманили у меня коржики и остатки печенья.
Потом им показалось этого мало, и они начали требовать халвы, которую недавно купила Таня. Я сделал вид, что не знаю, где она хранится.
Но Динка лапой поскребла дверцу тумбочки: отворяй — халва здесь.
Покончив с халвой, Динка и Марта сошлись друг с другом, морда к морде, пошептались и опять направились ко мне учинять насилие.
Я решил прикинуться спящим — лег с краю на постель, протяжно задышал.
Собаки долго расталкивали меня носами, повизгивали, тянули за брюки, но я продолжал упорствовать. Наконец они отчаялись добудиться, залезли под кровать, поворчали на мою неучтивость и задремали.