Десять минут спустя он, уже без всякой от того пользы, помогал сыну влезть через окно спальни.
– Знаешь, па, я не смог его увидеть, хотя бы частично. Потому и задержался. Эй, па, да не хмурься ты так. Он там, это определенно. Просто ванна находится как раз под окном, и надо подобраться совсем вплотную, чтобы туда заглянуть.
– Марсианин принимает ванну?
– Ага. Наполнил ее до краев, наружу только кончик хобота торчит. А твой костюм, па, весит на ручке двери.
Единственное слово, произнесенное Супругой Профессора, прозвучало, как погребальный звон:
– Утонул!
– Нет, ма, вряд ли. Его хоботяра то сужается, то расширяется.
– Может, он оборотень, – предположила Игривая Дочь Профессора в приступе безумной фантазии. – Отлежится в воде, отмякнет, похудеет, станет похожим на угря и пойдет гулять по водосточным трубам. Вот будет забавно, если он проскользнет под улицами, вышибает все затычки и заползает в ванну к президенту Рексфорду, или к Госпоже Президентше Рексфорд, или – посреди пенной ванночки самой Джени «О, как – я – сексуальна» Рексфорд?
– Ради бога! – Профессор рукой закрыл глаза и вцепился в ее локоть другой рукой.
– Ну, придумал что-нибудь? – поинтересовалась его Супруга после некоторого молчания. – Что ты собираешься делать?
Профессор отвел руку, заморгал и глубоко вздохнул.
– Телеграфирую Фенчерчу и Эккерли-Рамсботтому, а затем выламываю дверь, – произнес он отрешенным голосом, в котором, однако, теплился след надежды – Но, прежде всего, я собираюсь дождаться утра.
И он уселся на пол в коридоре, неподалеку от двери в ванную, скрестив ноги и сложив руки на груди.
Так началось долгое бодрствование. Семья Профессора тоже не спала, но он не возражал. Другой, более жесткий человек, сказал он себе, наверняка заставил бы своих детей лечь спать, даже если у него в ванной заперся Марсианин, но он хотел, чтобы его близкие восприняли всю серьезность ситуации.
Наконец из окон спален начал просачиваться рассвет. Когда лампа в коридоре совсем потускнела, Профессор развел руками.
И сразу вслед за этим в ванной раздался громкий всплеск. Вся семья уставилась на дверь. Затем плеск стих, но все слышали шаги Марсианина. Вскоре дверь открылась, Марсианин появился на пороге в сером в полоску костюме Профессора. Когда он увидел Профессора, рот его начал резко изгибаться книзу в широкой инопланетной улыбке.
– Доброе утро! – весело воскликнул Марсианин. – Никогда в жизни я не спал так хорошо, даже в своей собственной маленькой влажной кроватке на Марсе.
Он огляделся вокруг повнимательнее, и его рот напрягся.