Не успел он договорить, как раздался хлопок, за которым последовал вопль, привлекший к себе подбежавшие крики. Кто-то упал на траву и задергал ногами.
– Кисть оторвало балбесу, – побледнел Фортунатов. – Тьфу!.. Не смотри туда, Мышь.
– Так я и знала, – сказала она. – Вы верите в дежавю?
– Ох ты, Господи… Баба! – пробормотал ее муж.
– Ну и что! – пожала плечами Мария. Она еще не поняла, что Матвей имел в виду не ее.
Из дома выскочил Мизандаров. В окружении свиты охранников он бросился к пострадавшей. Сделалось очень тихо. Так тихо, что мы перестали слышать оркестр, но услышали шелест шагов по траве.
– Можно ехать. Салюта не будет, – сказал Фортунатов.
– Это Клара! – захныкала Жанна, очутившись вдруг рядом со мной. Она присела на колени, стала раскачиваться и неприятно, жиденько подвывать. Потом поднялась, схватила себя за живот и, ссутулившись, двинулась навстречу пиротехникам. Те несли затихшее тело в сторону дома. Рядом шагал один из охранников. На вытянутых руках он держал платок с оторванной кистью. Замигали огни скорой помощи.
– Пришить сможете? – спросил Мизандаров врача.
– Кто его знает, – ответил с сомнением тот.
Хозяин его вмиг развеял:
– Сумеете – я заплачу. Не сумеете – сами заплатите. Ясно? Тогда увози. А вы проводите. – Он сделал знак бодигардам. – Пиротехников, всех до единого, в мой кабинет. Гостей – на хер… Как поживаешь, Матвей? Все, смотрю, веселишься?
Из глотки Марии вырвался сдавленный кряк. Фортунатов держался получше: он просто держался за ствол от зонта и молчал.
– Как-нибудь позову тебя одного, без свидетелей. Почитаешь мне вслух. Мятежную душу потешишь, – Марклен потрепал его по щеке.
– Хи-хи, – отметилась пакостью Стычкина и прикрыла ротик ладошкой.
Мизандаров взглянул мне в лицо, колупнул глазами мой шрам и спросил:
– Работа нужна?
– Уже нанят, – поспешила откликнуться Жанна. – Ассистирует мне в одном перспективном проекте.
– Ну-ну, – оскалился Мизандаров. – Значит, и сам перспективный.
Он ушел, и я с облегчением подумал, что руки он мне не подал.
– Поехали, – мрачно сказал Фортунатов. – А то недолго обкакаться.
Когда я завел мотор, небо пронзили всполохи фейерверка. Взметнувшись ввысь разноцветьем плевков, салют постепенно бледнел, высыхал и крошился в шипящую мглу с сухим треском, подобным тому, что производит в проводке короткое замыкание.
– Не выдержал, гад, – усмехнулась горько Клопрот-Мирон. – Отмечает кончину Байдачного. Шлет привет на тот свет. Зря я с ней не поехала… Ну я и тварь! Знаешь, мне даже не стыдно.
Произнесла она это спокойно – как рассуждают о прошлом, отодвинутом столь далеко, что до нас достучаться ему невозможно – руки коротки.