Желтое платье уже приближалось к отелю. Войти в него раньше супруги я не успевал. Мне было стыдно, но радостно: теперь я узнал, от кого и зачем убегают наши любимые в чужом переполненном городе. Они убегают от нас, чтобы скорее соскучиться и вернуться обратно же – к нам.
Открыв дверь, я услышал:
– Ревность – гадкое чувство. Ты так не думаешь, Дон?
Я рухнул в кровать и сказал:
– Ревность – прекрасное чувство. Чувство-фонтан.
– Почему вдруг фонтан?
– Фонтан бьет всегда вхолостую.
Она рассмеялась.
– Только для тех, кому повезет.
– Я редкий везунчик.
– Ты редкий болван.
– Я голодный болван. Шашлык нам с тобой по карману?
– Нам все по карману. Нам по карману забыть о кармане. Дай-ка мне закурить.
Мы помолчали. Потом я спросил:
– Видела того парня с пляжа? Полдня разгонял с неба тучи. Ты сейчас его видела?
– Где?
– Если нет, то неважно.
– Я видела слепую. Когда я гляжу на нее, мне кажется, будто вот-вот случится беда. Глупо, правда? – Она затянулась и, выдохнув дым, негромко добавила: – Коли есть на свете судьба, у нее должны быть такие глаза.
– Смотря чья судьба. У моей глаза вот такие…
Поцеловал ее в веки. На губах остался блуждать привкус слез.
– Утром у нас самолет.
– Тебе надоело?
– Просто дурное предчувствие. Не обижайся. – Анна разгладила пальцем мой лоб и повела чертой дальше, рисуя на мне переносицу, нос, волны губ, утес подбородка, склон шеи, скатилась в ложбинку между ключиц, там потопталась, копнула и достала из ямки погасший окурок – жест колдуна, врачующего хандру. – Пошли лопать мясо.
– Детский сад, – сказал я. – Аферистка. Фигня, а не фокус.
– Фокус в том, что я тебя очень…
Где-то захлопнулось с шумом окно и зазвенели осколки. Что-то насмерть разбилось и укололо нас в сердце стеклянной иглой.
– Сквозняк, – сказал я.
Анна пробормотала:
– Только б не хуже.
А может быть, мне показалось. Может, она ничего не сказала. Может, я сам слишком громко подумал.
Потом мы пошли в ресторан. Сидели за столиком, слушали ветер, смотрели на море и говорили совсем не о том. О том мы умело молчали.
– В Созополе ты не поплавал. Мне жаль.
– Будем считать, ты наплавалась за двоих.
– Не моя вина, что до твоего приезда погода стояла прекрасная.
– Как назло, – сказал я. – Это я не про вашу погоду. Это про новые плавки.
Море бузило. Время от времени нас настигали и брызги. По бокалу ползла угрюмая капля. Поддев ее языком, я испил свое море до дна.
– Ничего особенного. Даже вино тут вкуснее, чем море.
– Не злись.
– А вино тут вкуснее столового уксуса ровно в два раза. – Я лизнул склянку – проверить. – Ну не в два. В полтора.