— Возьми ее. — На этот раз голос женщины прозвучал настойчивее.
— Что?
— Ты хочешь от меня помощи. В ответ я прошу помощи от тебя. Хочу хотя бы немного отдохнуть от ребенка. — Она улыбнулась, и вдруг что-то светлое, юное промелькнуло в ее лице. — Не бойся, я не украду кресло твоей сестры.
Щеки Валентины вспыхнули огнем, когда она взяла на руки ребенка. Ей вспомнилось, как она когда-то давно вот так же держала совсем еще маленькую Катю, только сестра не пахла так отвратительно. У девочки были коротенькие кривые ножки и почти безволосая голова.
— Дай мне подержать. — Слабый голос Кати раздался неожиданно.
Валентина поднесла младенца к креслу, но не отдала.
— Она грязная, — шепнула она сестре. — Ты же не хочешь…
Девушка замолчала, увидев умоляющее выражение в глазах Кати. Она положила ребенка сестре на колени и изумленно застыла, когда девочка вдруг наклонилась и поцеловала крохотную костлявую ручку. Лицо Кати озарилось широкой улыбкой. Она возвращалась к жизни.
Запах горячих пирожков изменил все. Детям еще не роздали этих маленьких комочков теста с мясом, но они уже словно ожили — так заблестели их глаза в предвкушении. Они уселись на пол перед печкой и стали смотреть, как Валентина разворачивает пакет, с таким же восторгом, с каким сама она наблюдала бы за представлением в балете.
— Может, им стоит сперва помыть руки? — спросила Валентина, кладя на протянутые ладони по пирожку.
Пальцы детей были черны от грязи.
— Колонка замерзла, — пожала плечами женщина и откусила большой кусок пирога с черничным вареньем.
Пока она жевала, лицо ее словно таяло от наслаждения и молодело на глазах.
— Как вас зовут?
— Варя. Сидорова.
— А меня Валентина. Мою сестру — Катя.
Катя хлебнула горячего чаю с медом из жестяной кружки, и щеки ее снова порозовели. Младенец лежал у нее на коленях, как котенок, которому тепло и уютно.
— Варенька, а чем занимается ваш муж?
Женщина насторожилась.
— На заводе работает.
— Он большевик?
Валентина увидела, как у Вари под глазами натянулась кожа.
— Что вы знаете о большевиках?
— Он в сегодняшнем марше участвовал?
Варенька вдруг рассмеялась. Дети удивленно повернулись к ней, как будто услышали какой-то непривычный звук. Но смех не прекращался. Он лился и лился из раскрытого рта, пока на шее женщины не вздулись вены, а по щекам не потекли слезы, но и после этого густой неуправляемый хохот продолжал сотрясать воздух. Варя упала на колени, и вдруг смех оборвался — так же неожиданно, как начался. Она сорвала с головы шарф, освободив короткие вьющиеся каштановые волосы. Валентина застыла на месте от изумления. Катя ахнула. Одна сторона головы женщины была лысой, и по ней проходил широкий белый шрам. Блестящая, точно мокрая, полоса вилась от виска до самого затылка. Женщина смотрела на сестер взглядом, в котором были и жалость, и ненависть.