— Валентина. — Это была мать. Когда она вошла? — Пора одеваться к балу, — сказала Елизавета Иванова. — Ты ведь согласилась идти, помнишь?
Руки Валентины замерли. Музыка прервалась.
Пятый пункт списка: «Слушаться маму».
Руки упали на клавиши, издав громкий резкий аккорд.
— Да, мама. Я согласилась.
Бережно закрыв крышку рояля, она подошла к маленькой серебряной коробочке на столе рядом с креслом Кати. Взяв из нее ключ, вернулась с ним к инструменту, заперла крышку и направилась к окну. Приоткрыв створку, Валентина швырнула ключ на улицу в снег. Не произнеся ни слова, она покинула комнату.
Лицо Виктора Аркина исказилось, расползлось в стороны и выпучилось, потеряв форму. Один глаз его съехал на волосы, а рот растянулся до размеров гаечного ключа. Какую-то секунду он смотрел на свое искривленное отражение на блестящем колпаке фары «Турикума», думая о том, что еще могло исказиться. Глубоко внутри, куда невозможно заглянуть. Его беспокоило то, что он так любил эту машину. Так сильно любить что-то или кого-то опасно. Это создает в человеке слабину, уязвимое место. А он не мог себе позволить иметь уязвимые места. И все же, глядя на синее переднее крыло автомобиля, он улыбнулся и провел мягкой тряпкой по плавному изгибу.
— К тебе гость.
Аркин повернулся. В дверях гаража стоял казак. Он был весел. Плохой знак.
— Где?
— Во дворе.
Аркин сложил тряпку, положил ее на полку, прошагал мимо Попкова и вышел из гаража во двор, где сгущающаяся темнота отбрасывала на булыжники тени, похожие на мертвые тела. Справа находились конюшни и домик конюха. Прямо перед дверью гаража стоял водяной насос, а за ним, но чуть левее, возвышалась арка, через которую проходила дорожка, ведущая к фасаду дома. У арки стояла молодая женщина. От ледяного ветра ее защищали платок, туго завязанный под подбородком, и длинное пальто с ремнем, очень похожее на мужское. Она стояла в напряженной позе, немного наклонив голову.
— Подруга? — Лев рассмеялся и жестом показал раздутый живот.
Женщина была беременна. Это было заметно даже через тяжелое пальто.
— Иди-ка лучше чисть копыта или расчесывай гривы, — сказал Аркин и направился к женщине.
— Чем могу? — настороженно спросил он.
— Я к вам от Михаила Сергеева.
Он тут же схватил ее за худую безвольную руку и повел в гараж. Там, вне досягаемости ветра, лицо ее будто оттаяло. Она расслабилась и, взглянув на шофера, робко улыбнулась.
— Я жена Михаила, Лариса.
При этих словах что-то внутри Аркина оборвалось. Все, что он так старательно удерживал у себя в голове в строжайшем порядке, точно сдвинулось с места. Как просто и гордо она произнесла это: «Я жена Михаила, Лариса». Одна рука женщины лежала на округлившемся животе. Он вспомнил, как его мать говорила вот так же: «Я жена Михаила Аркина, Роза». Тогда и ее рука лежала на округлившемся животе. Через две недели она и ее не родившийся ребенок умерли от заражения крови, потому что у отца Аркина не было денег на врача. Это случилось на его девятый день рождения.