16
Когда придет к концу тысячелетие за нынешним вослед, во многих тех местах, где землю сотрясет, все города погибнут, уйдя под землю. Все, что без совета мудрых построено когда-то, будет снесено. Ил с грязью погребет селенья, земля разверзнется под новыми дворцами. Но человек, гордыней одержимый, упрям и твердолоб, не будет слышать то предупрежденье, посланье от Земли, как вновь и вновь она к нему взывает. И новые пожары разрушат новый Рим, и бедняки и варвары разграбят брошенные замки.
17
Когда придет к концу тысячелетие за нынешним вослед, луч солнца опалит всю землю, и воздух не сможет больше от его огня укрыть людей. Останется лишь занавес дырявый, и свет сжигающий разъест глаза и кожу. Море вспенится кипящею водою, города и реки собой покроет, уйдут под воду земли, а люди убегут на горы и там, начав плодиться, совсем забудут, что произошло.
18
Когда придет к концу тысячелетие за нынешним вослед, научатся люди будить видимость жизни. Смысл ее будет запрятан ими, и захотят они тронуть то, чего нет в природе, стремясь пойти путями, которые, как мираж, только глазами смогут увидеть, и сон они поймут как явь. Но не сможет человек различать больше то, что есть, и то, чего нет, потеряют себя в запутанных лабиринтах те, кто видимость примет за жизнь, правоверных обманут, и многие люди станут хуже подлых собак.
19
Когда придет к концу тысячелетие за нынешним вослед, то человек, вступив в непроницаемый тоннель, застынет в нем от страха и глаза закроет: не будет силы видеть. Тревогой вечною охвачен будет, при каждом шаге ощущая страх. Все ж будет он идти без сна и без покоя, но глас Кассандры, громкий, сильный, он не услышит. Ему ведь мало все, он хочет все и больше, и разум его замутится виденьями, лишь призраками жизни. И те, кто мастерами назовется, все обманут, и стадо поведут неправедные пастухи. Кем станет человек, из праха сотворенный, законы жизни сам презревший, смешавший все живое в комок презренной глины? Дитя ли Бога он, ему подобный, иль сатаною порожден? Нет ответа…»
Этого нельзя было так оставлять. Герман упал на колени перед распятием и торжественно, чтобы услышали все, в том числе и Тот, кто прятался во Тьме, стал молиться:
Pater noster, qui es in caelis;
sanctificetur nomen tuum;
adveniat regnum tuum;
fiat voluntas tua,
sicut in caelo et in terra.
Panem nostrum cotidianum da nobis hodie;
et dimitte nobis debita nostra,
sicut et nos dimittimus debitoribus nostris;
et ne nos inducas in tentationem;
sed libera nos a malo.
Quia tuum est regnum, et potestas, et gloria in saecula.