— У тебя ведь запястье болит, да?
— Нет!
— Чего же ты морщишься, когда держишь вилку с ножом?
— Ничего я не морщусь! Это мое обычное выражение лица. А теперь ты уж меня извини, что я не предлагаю вымыть посуду, — язвительно сказала она.
— Я тебе ее оставлю, — парировал он с ехидной улыбкой.
— Вот-вот, — бросила она через плечо, спеша под защиту своей комнаты.
Сайлас следил за ней, пока она не ушла, а потом так ударил кулаком по столу, что чашечки подпрыгнули и блюдца чуть не разбились. Черт меня возьми, если я понимаю, что с ней. Или же со мной. Как, черт побери, обращаться с такой женщиной? Он ей нужен, а она сознательно отказывается от его помощи.
Оставив все на столе, он начал мерить шагами помещение. Галерея была освещена одной лампочкой, ее блестящий пол был разрисован причудливыми тенями от растений, которые она притащила обратно. Как долго будет она довольствоваться продажей сувениров для туристов? У сестры тоже были картины, но галерея никогда не занимала основного места в ее жизни.
А что было у Рейн? Семья? Она никогда о ней не вспоминала. Хобби? Ни малейшего признака. Чем больше он об этом задумывался, тем более вероятной казалась ему мысль, что ее искусственным путем вывели в самолете где-то на пути между Сан-Франциско и островами Хаттерас.
Сайлас решительно сжал губы. Что, черт побери, она от него скрывает? Преступное прошлое? Вряд ли. Минувшей ночью она хотела поговорить — ну вот, черт возьми, время настало. Хотела выложить, что у нее на сердце, так пусть сделает это сейчас. Что бы она ни сказала, его чувств к ней это не изменит, но он должен услышать все. А потом, если она захочет что-то узнать о нем, он постарается ответить ей.
Рейн хотела наложить себе тугую повязку, но это ей плохо удавалось — для этого нужны были две здоровых руки. Она умудрилась намазать руки вазелином, испачкав при этом свой халат, повязку и зубную щетку.
Когда Сайлас постучал в дверь, она проклинала повязку, которую ей никак не удавалось наложить.
— Что же это такое? — выбившись из сил, воскликнула она.
Он открыл дверь и остановился, охватив мрачным взглядом растрепанные волосы, белый шелковый халат, спутанные бинты и намазанные ладони.
— Не скажешь ли ты мне, черт возьми, что здесь происходит?
Сдув прядь волос с лица, она воззрилась на него.
— Думаю, это вполне очевидно, даже для такого…
— Осторожно.
Шагнув, он очутился рядом с ней, взял правую руку и разбинтовал те несколько слоев повязки, которые она сумела наложить. Он осторожно осмотрел запястье, стараясь не проглядеть признаков опухоли или изменения цвета. Успокоившись, он начал его перебинтовывать.