Самое неприятное для Романцева заключалось в том, что водитель-контрактник оказался сволочью и предателем.
Двое по-прежнему держали Романцева под локотки, третий караулил возле джипа и «уазика», присматривая и за дорогой на Шали, а четвертый, очевидно, старший, подойдя вплотную к плененному ими федералу, своей затянутой в кожаную перчатку рукой забрался во внутренний карман бушлата полковника и извлек оттуда пачку его личных документов.
Перелистнув паспорт и заглянув в служебное удостоверение, старший сунул чужие документы себе в карман.
— Признайся, Алексей Андреич, такого поворота событий ты не ожидал, верно?
— Феликс?! — изумленно выдохнул Романцев, узнав знакомый голос. — Какого черта?! Как ты здесь оказался и что это за представление вы здесь устроили?!
Он дернулся — понял, что из таких тисков не вырваться.
— Объясни, наконец, что происходит!
— Слишком длинный получится разговор, полковник, — сказал старший. — Гм... Сергей, трупешники, надеюсь, высший класс?
Тот, что стоял слева от Романцева, молча кивнул головой.
— Экипировка, документы... Короче, все там нормально, да?
Тот снова кивнул.
— Вы меня знаете, если что-то не так, я вам головы поотрываю, — сказал старший. — Кстати, «безбашенный труп» тоже имеется в комплекте? Ну и прекрасно...
Человека, который стоял напротив него, Романцев знал уже лет эдак пятнадцать. Одно время они с Феликсом Ураевым даже дружили семьями. Но потом так получилось, что оба развелись со своими женами, после чего общаться им доводилось уже гораздо реже.
— Артем, заснимешь все на видеокамеру, — распорядился Ураев, обращаясь, очевидно, к стоящему справа от Романцева боевику. — Как только водила жахнет по «уазику» из «мухи», сразу включай камеру... Двухминутного ролика хватит с лихвой... А там по коням и ходу отсюда!
У Романцева появилось чувство, что нечто похожее с ним уже было, но что именно и когда — он так и не вспомнил.
Ураев сверился с часами.
— Сегодня двадцать третье ноября, четверть второго пополудни... Так и запишем в рапорте!
Он вытащил из кобуры необычной формы пистолет, в котором Романцев узнал «климовский» спецствол, стреляющий быстрорастворимыми ампулами, начинка которых зависит от намерений того, кто стреляет.
— Понимаешь, дружище, — задумчиво произнес Ураев. — Я мог бы прихватить с собой шприц-ампулу, и дальнейшее было бы для тебя почти безболезненно... Но ситуация такова, дорогой полковник, что боль и страдание уже вошли в нашу с тобой жизнь...
Произнеся эту не слишком понятную для Романцева фразу, Ураев прицелился и мягко нажал на спуск...