«Наверное, надо произнести молитву», – думает Анна.
Но она не знает молитв. Что-то шептала мать, тяжело, астматически дыша. Перед потемневшим от времени Николой Чудотворцем, перед розоволиким Христом среди беленьких овечек на лужайке. Тонкие подтаявшие свечи, бутылка с крещенской водой, круглая баночка с серыми катышками ладана. Строгий, печальный запах. Всплывают в памяти обрывки слов, несвязных, без смысла, складываются в стройные, гладкие фразы – обкатанные веками, как морем, они произносятся сами собой, словно песня.
– Отче наш, сущий на небесах! – шепчет Анна. – Да святится имя Твое… Да будет воля Твоя на земле, как на небе… Хлеб наш дай нам и прости нам… Прости нам долги наши и избавь от… и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков. Аминь.
Надо перекреститься, думает она. Анна помнит, как это делается. Нужно сложить три пальца щепотью и ткнуть себя в лоб, потом в солнечное сплетение, затем в правое плечо и в левое. Анна осторожно убирает руку со лба Марка, и в ту же секунду он открывает глаза.
Открывает глаза и молниеносным движением перехватывает ее запястье.
– Не нужно… этого…
Марк произносит слова с трудом, словно забыв, как они звучат. Вероятно, там, где он находился, человеческая речь не в ходу. И Анна впервые видит его глаза – серебристые, почти белые, радужка неотличима от белка.
Страх закрадывается в сердце, пронзает ледяной иглой позвоночник.
Но тут Марк поворачивает голову, свет падает иначе – нет, Анне показалось, показалось, его глаза все те же, цвета гречишного меда, горячего янтаря, раскаленного июльского полдня – омут, в который затягивает так сладко, так неотвратимо.
– Помоги мне встать, – говорит он. – Мне нужно вымыться.
До чего же легко совершать простые и понятные действия, над которыми не задумываешься: ухаживать за больным и немощным человеком, подставлять ему плечо, потихоньку передвигать вместе с ним ноги. Помаленьку, помаленьку, давай еще, вот хорошо, ну еще немного, миленький… Прикидывать в уме план реабилитации – надо бы витаминов поколоть. Стол легкий, но питательный: красное мясо, печень, крепкие овощные отвары, свежевыжатые фруктовые соки. И сдать кровь на анализ. Почему он такой холодный?
Анна затыкает ванну пробкой, напускает теплой воды, добавляет пену из фигурного флакона. Марк покорно ждет, сидя на корточках на полу, странно сжавшись, словно человеческое тело, как человеческая речь, неудобно ему.
– Можно, – говорит Анна, пробуя воду рукой.
Она помогает ему войти в ванну. С легким плеском Марк ложится в воду. Анна с удовольствием замечает, что в его лицо возвращаются краски, оно чуть розовеет, кожа теплеет. Анна растирает ему спину, массирует руки, кончики пальцев – чтобы разогнать кровь. Он блаженно потягивается.