– Ее зовут Мара!
И обматывает собачий поводок вокруг запястья Анны. Та и глазом моргнуть не успевает, как сумасшедшая поворачивается и, весьма прытко поковыляв прочь на своих кривоватых серебряных каблуках, очень скоро исчезает в жарком полдневном мареве.
– Мара? – переспрашивает у пустоты Анна.
Собака виляет хвостом.
– Я все равно хотела завести собаку, – говорит Анна.
Это была неправда. Она не собиралась заводить собаку и пришла сюда не за ней. Анна не просила собаку у родителей, когда была ребенком, и скорее купила бы себе на рынке не щенка, а котенка. Рыжего персидского или сиамского. Кошка спокойнее, чище. С ней проще переезжать с места на место – сунул в переноску, да и дело с концом. Кошку не надо дрессировать, только договориться насчет лотка.
Но…
Люди, приобретающие собственный дом, чаще всего заводят собаку.
И вовсе не затем, чтобы было кому их охранять, прошли те времена.
Собака – стабильность, собака – привязанность, собака – символ постоянства. Если человек ведет собаку, значит – он здешний. Если собака брешет во дворе, значит – дом жилой, заселенный. Кто заводит собаку – собирается жить долго и не болеть, а то кто станет ее кормить?…
– Ну, так и быть – пошли, Мара. Домой!
Собака запрыгнула на сиденье так, словно делала это всю предыдущую жизнь. Дома ее придется искупать и вычесать, но, насколько могла судить Анна, Мара не выглядела ни больной, ни запущенной. Вероятно, ее хозяева, кто бы они ни были, заботились о своей питомице.
Пришлось еще заехать в магазин за пакетом собачьего корма, так что вернулась Анна в сумерках. А когда подъехала к дому – увидела, что в окне гостевой комнаты горит свет.
Входная дверь была заперта. Анна вошла первой, оробевшая собака – за ней. Но в доме никого не было. Свет в гостевой комнате могла оставить сама Анна. Но она же не входила туда вот уже пару дней! Что ж, два дня назад и забыла выключить. Ничего удивительного. Надо будет следить за своими привычками, а то, пожалуй, потом по счетам не расплатишься.
В душе Анна знала, что не включала свет в гостевой комнате.
Ни пару дней назад и никогда вообще.
Она погасила свет в гостевой, но зажгла во всех остальных комнатах. Противореча собственному желанию экономить. Экономить она будет потом.
Анна купала Мару в ванной. Та покорно позволяла тереть себя лавандовым мылом, только отфыркивалась.
– Кажется, тебе нравится мыться, да, собака? Это хорошо. Значит, мы с тобой поладим. Я люблю чистюль, – приговаривала Анна. За пару недель, что она жила одна, она немного отвыкла от своего голоса. Анна разговаривала по телефону с родителями и обещала им приехать, как только закончит оформление наследства. Или они приедут к ней. На самом деле Анна не хотела их видеть, но благоразумие заставляло ее врать. Больше она ни с кем не разговаривала. Ах, да – с соседкой Настей. Настя была истощенной блондинкой, вряд ли старше самой Анны, но замужней, и потому держалась покровительственно. Анна сказала, что у нее есть жених, который скоро приедет. Просто для того, чтобы Настя не зазнавалась, что замужем.