— Но вы уже сейчас видите свет, сеньора. Что же до прочих, то я не устаю молиться за их прозрение.
— Прозрение… Жизнь, вы говорите, бесценный дар Господа? А как же быть с теми, кто ее отнимает просто потому, что им это нравится? Ведь есть же такие… особи. И проповедь с молитвой против этого зла, увы, бессильны. Значит, такое зло нужно останавливать теми средствами, которые будут более эффективны в данный момент времени. Скажем, петлей или пулей.
— Возможно, это и так, но, поступая так, вы губите свою душу, — покачал головой священник. — Убивая даже ради искоренения зла, вы становитесь на одну доску с теми, кого убиваете.
— Вот именно, — согласилась Галка. — В том-то и дело, что кто-то должен взять на себя такой грех. Иначе все эти, прошу прощения, нечистоты придется разгребать еще очень долго — вашим методом. Он даст результат. Через сотни лет. Но скольких жизней будет стоить этот долгий путь? И сколько всякого — не буду выражаться в святом месте — еще пожирует за счет добрых людей? Нет. Осуждая меня, вы правильно делаете. Но я из тех, кто расчищает дорогу для таких, как вы, — милосердных проповедников. Моя душа будет погублена? Пусть. Невеликая цена за избавление от отморозков. Или хотя бы за начало такового процесса.
— И вы готовы заплатить столь кошмарную цену за то, чтобы мы могли безбоязненно нести свет Божий в души людей? — Отец Пабло, если Галке не изменяло зрение, был неприятно удивлен. Или даже напуган, но хорошо это скрывал.
— Я это уже делаю.
— Следовательно, вы тоже оправдываете свои убийства высшей целью…
— Нет. Я не могу оправдывать ничьи убийства — ни свои, ни тех, кого я сама убиваю. Потому что вы правы: отнятие жизни противно Господу. Но я слышала еще у себя дома такие слова: допустить зло — все равно, что творить его самому. Вот я и живу по этому принципу, зная, что меня ждет в итоге. Но иначе не могу. Просто не могу. Вы видели старика, которому сожгли ноги, чтобы узнать, где он спрятал свое имущество? Вы видели девчонку четырнадцати лет, изнасилованную полусотней выродков? Вы видели разрубленного пополам мальчишку, вся вина которого заключалась в том, что он пытался защитить мать или сестру? Если видели хоть раз, то вы должны понять, почему я убиваю.
— Здесь дилемма, — задумчиво произнес священник. — Сложно сразу сказать, кто из нас насколько прав. Ведь мир в самом деле беспримерно жесток. Но и я вижу некую надежду. Ведь от бессовестных убийц подобные вам мстители отличаются как раз тем, что в их душах горит огонь великой любви к людям.
— Слишком сильно сказано, отец Пабло. Это точно не про меня.