— Прости. Конечно, все в порядке. Я очень хочу, чтобы все было в порядке.
— Я тоже. — Я кусаю губы, чтобы не заплакать.
Занавеска отодвигается, входит высокая, худая женщина. У нее рыжие волосы, она чем-то похожа на Филиппу. Я сразу чувствую расположение к ней. Она включает какой-то агрегат, стоящий около кушетки.
— Это ультразвук. — Она легонько гладит меня по ноге. — Ну что, давайте посмотрим вашего ребеночка?
Мне страшно, но я все-таки смотрю на экран. На нем какие-то серые пятна, в которых я ничего не понимаю.
— Ага! — Докторша смотрит на экран и улыбается. — Сердцебиение отличное. И размер нормальный для такого срока.
Я вижу, как пульсирует сердце моего ребенка, и начинаю то ли плакать, то ли смеяться.
Мик крепко сжимает мою руку.
— Ничего себе!
— Я думаю, кровотечение не повторится, — говорит докторша.
Она просит Мика немедленно привезти меня в больницу, если такое случится еще раз.
— Постарайтесь не волноваться, не думаю, что тут что-то серьезное, — улыбается она. — Просто в течение нескольких дней понаблюдайте.
Следующие три дня я провожу в кровати. Мик приносит мне из библиотеки целую кучу книг про беременность, и я внимательно изучаю их. Погода на улице холодная и ветреная, и поэтому в постели я чувствую себя очень уютно. Мик репетирует и приносит мне обеды и завтраки в постель. Когда мне надоедает читать, мы смотрим по телевизору мыльные оперы или болтаем. Кровотечения больше нет.
На четвертый день я просыпаюсь полная энергии. Мик еще спит, я встаю, наливаю себе чай и выхожу в общий садик.
Еще очень рано, но солнце светит тепло и ярко, небо высокое и ярко-синее. Такого неба я никогда не видела ни в Греции, ни в Индонезии, ни в Европе, куда мы частенько ездили до смерти Рейчел. Внезапно меня наполняет такое чувство удачи, радости и благодарности, что я начинаю беспричинно улыбаться. Солнце греет, чай вкусный и горячий, и мне очень хорошо.
Раньше я старалась отгонять от себя такое чувство наслаждения. Мне казалось, что это несправедливо по отношению к Рейчел — ведь она-то больше никогда не будет наслаждаться такими радостями. Но сейчас я вспоминаю мамины слова о том, что должна жить своей жизнью, и думаю, что Рейчел точно хотела бы, чтобы я была счастливой. Она никогда, никогда не стала бы мне завидовать. Я понимаю, что люди, убившие Рейчел, точно так же убивали и мою жизнь.
— Рейчел, я счастлива! — громко говорю я. — Ты слышишь? Я счастлива!
Хорошая погода продлилась недолго, уже в середине дня сгустились тучи, небо потемнело. На следующий день я сижу дома, Мик репетирует со своим оркестром. Он приходит домой только к шести, когда я уже начинаю беспокоиться.