Предчувствие смерти (Владимирская, Владимирский) - страница 2

Мы, авторы, хотели предложить вам, дорогие читатели, и увлекательный сюжет, и достойных сопереживания героев, и собственные размышления о жизни — то, что сами считаем наиболее интересным в литературе. Мы старались слить все линии романа в органичный аккорд, чтобы книга читалась жадно, дразнила и не позволяла себя отложить.

Получилось ли у нас — решать вам.

Лина и Петр Владимирские

Все герои и названия вымышлены. Любое совпадение имени, отчества и фамилии, обстоятельств и описаний, названия фирмы и прочих названий с реально существующими следует признать случайным.

Вылепил бог человека. Все ему сделал как настоящее, еще и кусок глины остался. Спрашивает у человека:

— Что тебе из этого слепить?

Оглядел себя человек: руки-ноги есть, голова тоже на месте. Чего еще надо?

— Слепи мне, — говорит, — счастье. Остальное вроде имеется.

Призадумался бог, стал вспоминать. Много он повидал на своем веку, а счастья так и не видел. Поди знай, как его лепить.

— Вот тебе твое счастье, — сказал бог и протянул человеку нетронутый кусок глины. — Да, да, в этом и состоит счастье — в куске глины, из которого можно что хочешь вылепить.

Человек взял глину, повертел в руках. Покачал головой:

— Да-а... это ты ловко придумал..,

Феликс Кривим. Карета прошлого

«Ну СКОЛЬКО можно тянуть, — подумал он. — Нужно стрелять».

Впрочем, надо еще разобраться — подумал это он сам, или кто-то другой ему нашептал. Иногда ему хотелось считать, что это не собственные мысли так громко звучат в ушах, а чужой голос. Он признавал за ним свободу воли и почти уговорил себя, что голос треплется о своем и изредка даже спорит. А иногда с холодной злостью понимал, что нет никакого голоса, просто он начитался книг по психиатрии, забил себе голову терминами наподобие «слуховых галлюцинаций».

Но голос все же звучал. Когда-то он пугался. Теперь, бывало, ждал этого состояния напряжения, когда его внутренняя речь притворялась чужим голосом. Ждал, чтобы поговорить. Про себя, конечно, не вслух. Иначе его приняли бы за сумасшедшего, а он — только тс-с-с! — вполне нормален. Просто много, очень много есть такого, что хочется обсудить с самим собой. В конце концов он привык, как привыкают к звону в ушах. Считал это подтверждением своей необычности. Он не такой, как все. Да, странный, но избранный.

Никто другой не придумал бы такого хитроумного плана.

— Ну что, по рюмочке коньяку за встречу? — спросил второй мужчина. — И тогда уже обсудим...

«Он ничего о тебе не знает, например, что ты не пьешь коньяк, — сказал он сам себе. — Нет, не так. Его это просто не интересует. Ненавижу!»