Ей должно было быть стыдно, но она даже не думала об этом, хотя так ее целовали и ласкали впервые в жизни. Она чувствовала только возбуждение и восторг. Это был Рой, и она хотела и ждала этого всю жизнь. Ну, почти всю жизнь.
Интересно, а что бы случилось, если в ту ночь ее не позвали бы, не начали выкрикивать ее имя?
Кэрол беспокойно заворочалась в ванне. Воспоминания становились все болезненнее.
Роззи и Сирил собирались уезжать, а она, подружка невесты, куда-то запропастилась.
Кэрол сделала вид, что не слышит окликов, но Рой мгновенно пришел в себя. Тяжелое дыхание и слегка дрожащие пальцы — вот и все, что выдавало его возбуждение, когда он отстранил ее от себя и одел так же быстро, как и раздевал.
Она, помнится, пыталась протестовать, пыталась снова обнять его, но он отступил и твердо произнес:
— Этого не должно было случиться, Кэрол. Дьявол, виной всему вино и этот воздух, а еще то, как ты сегодня выглядишь… Но ты еще ребенок, и я не должен был так поступать!
— Я не ребенок! Мне уже шестнадцать! — Боже, неужели он опять назвал ее ребенком!
— Шестнадцать?! Но мне-то двадцать три!
— Мне все равно. Я… я любила тебя столько лет!
— Любила? — В следующий момент Кэрол узнала старую истину о том, что от любви до ненависти один шаг. — Да ты едва вылезла из пеленок! Что ты можешь знать о любви, девчонка?
Она уставилась на него, слишком потрясенная, чтобы произнести хоть слово, а он продолжал, не замечая ее потемневшего взгляда:
— Я не знаю, чем вы там в школе занимаетесь с мальчиками, но сегодня ночью едва не случилось беды. Я ведь чуть не поимел тебя прямо здесь, ты хоть понимаешь это?! Неважно, первый раз это для тебя или нет, но я больше и пальцем тебя не трону. Я слишком уважаю Роззи и Сирила.
В этот самый момент голос Роззи раздался совсем близко, и Кэрол, повернувшись, бросилась на этот родной голос со всех ног. Она зажимала рот руками, чтобы не зареветь в голос, и остановилась только перед самым входом, чтобы набрать воздуха в грудь, прийти в себя и поправить платье. Да, еще улыбнуться.
— Я здесь, Роз!
— Где ты была?
Это гневно спросила ее мать, но Кэрол не обратила на нее никакого внимания, бросилась к сестре и обвила ее шею руками.
— О, Роз, мне будет так не хватать тебя!
— Да брось ты, Кэрри, я ведь буду жить в нескольких минутах от тебя, так что мало что изменится. Зато теперь никаких битв за право первой пойти в ванную!
Суматоха прощания помогла скрыть растерянность и боль. Все приняли ее слезы за горечь разлуки с сестрой, зная, как они дружат.
А затем брат Сирила сообщил, что подогнал машину к главному входу, и новобрачные прошествовали к выходу, осыпаемые рисом и цветами. Кроме того, громкими приветственными криками их провожала почти вся футбольная команда Сирила, и некоторые их пожелания молодым вогнали мать в краску.