— Я чувствовал, что ты на меня смотришь, — сказал он.
— Разбудила?
— Нет, я не спал. Сколько времени? — Пако приподнялся на локте.
— Шесть… Погоди минутку, ты только пришел?
— Да.
— Где ты был?
— В Денвере, — ответил он, помолчав.
— В Денвере? Что ты там делал?
— К полуночи зашел Мануэлито, ты спала. Искал кого-нибудь, кто бы с ним поехал.
— Что за Мануэль?
— Разве ты его не знаешь?
— Нет. Что тебе понадобилось в Денвере? — удивилась я.
— Да в клубе был, господи! — произнес он по-английски, ухмыляясь. Откинул одеяло, сел на кровати.
— В клубе, — повторила я.
— Тебе тоже стоило поехать.
— Вряд ли это подходящее для меня место, — сказала я.
— А какое место для тебя подходящее? — Он начал раздражаться.
— Ну уж никак не клуб в Денвере, — ответила я.
Он запустил руку в широкие трусы и почесался со словами:
— Знаешь, что мешает тебе жить, Мария?
— Не сомневаюсь, сейчас ты мне это откроешь.
— Открою. Тебе мешает, что ты ведешь себя как пятидесятилетняя, как будто для тебя все в прошлом. Господи, мать, тебе двадцать семь. Ты в новой для себя стране, полной возможностей, людей, вещей, а ты горбишься под тяжестью мира на своих плечах, как старая медсестра в отделении для раковых больных.
— Расскажи о клубе, — перебила я, отказываясь клевать на эту наживку.
Он покачал головой.
— Боже ты мой, какие там цены! И эти белые chiquitas. Цыпочки американские. Студентки. — Все это он говорил, чтобы мне досадить, в чем, как ни странно, преуспел.
— Хватит! Слушать тебя тошно, урод! — вырвалось у меня.
— Ты и правда считаешь меня уродом? — спросил он, встал и направился ко мне, весь из углов и колючек: от выпивки или белого порошка он казался развязнее, чем обычно.
— Ты так считаешь, твою мать? — повторил он.
О, черт, что же дальше? Дать ему кулаком в лицо? Попытка изнасилования в состоянии опьянения?
— Ты под кайфом, — постаралась как можно спокойнее произнести я.
— Ни хрена. Ты что, не слышишь, что говорю? Мне не по карману выпивка за такие деньги. Пускать тяжким трудом заработанные деньги на пиво по десять долларов? Нет, благодарю. — Стоя в полуметре от моей кровати, он сложил на груди руки и уставился на меня.
— Я пакет видела.
— Шпионишь за мной? Вообще-то это не твое дело, но Эстебан просил продать товар, а покупатель не явился. Поняла? — Слова вырывались негодующе, резко, как лай.
— Ты пугаешь меня. Иди, пожалуйста, к себе на кровать.
— Пойду туда, куда мне, черт возьми, будет угодно, — огрызнулся он, но все-таки отступил.
— Нам нет необходимости жить в одной комнате, места много, все ребята уехали в Лос-Анджелес. Поговорю об этом с Эетебаном, — твердо произнесла я.