Глухомань, Вайоминг
Лед замерзшего озера, черная космическая пустота небес и покойник, умоляющий позволить ему пожить еще немного.
— Это какая-то ошибка.
Нет ошибки.
— Вы не того взяли.
Того.
— Вы за это заплатите.
Заплачено вперед, viejo compañero, старина.
До начала очередного номера этой программы успеваю отмотать кусок клейкой ленты, отрезать и залепить ему рот.
Отхожу от машины, осматриваю дорогу.
Зеленый домик Службы национальных парков освещен лунным светом. Кусты кизила укрыты снегом. Новых следов от шин нет.
Кроме нас и ребят из Саскачевана, тут никто не проезжал уж несколько дней, а может быть, и недель. Закрываю багажник БМВ, снимаю лыжную маску с прорезями для глаз и рта. Он колотит ногами в боковую панель, но через минуту-другую затихает.
Достаю из кармана куртки апельсин, смотрю на него как на какое-то чудо, но от цвета и запаха голова идет кругом, приходится убрать обратно.
— Апельсин, — говорю я себе и улыбаюсь.
Вдыхаю морозный декабрьский воздух, поеживаюсь и открываю дверцу у водительского сиденья.
Плюхаюсь на сиденье. Блаженное тепло.
Порывшись в рюкзачке, достаю мексиканские сигареты Пако.
Прикрыв дверцу, смотрю на приборный щиток. В БМВ он как в космическом корабле. Где тут часы-то? А вот, рядом с джи-пи-эс-навигатором: 06:02. Ждать предстоит никак не меньше часа. На лед до восхода солнца не пойдем: какой смысл понапрасну рисковать в темноте?
Закуриваю сигарету, вдыхаю крепкий сладковатый дым, дожидаюсь знакомого ощущения в легких. От дыма внутри так теплеет, что с выдохом приходят пустота и страх.
Торопливо затягиваюсь еще раз, задерживаю дыхание и разочарованно выдыхаю: успокоиться не удается. Наоборот, становится хуже, начинаю бояться, что сорвусь.
Зажигаю свет в салоне, рассматриваю пачку. Чудаковатый английский путешественник в шортах и пробковом шлеме. Мексиканские сигареты «Фарос». Помню их — в юности только такое удовольствие мы и могли себе позволить. Дядя Артуро ухитрялся доставать «Мальборо», но отец говорил, что «Фарос» и «Ривас» — не хуже. Нервы, однако, так расшалились, что даже сигарета не успокаивает.
Под целлофановой пленкой на дне пачки «Фароса» обнаруживаю что-то на ощупь напоминающее темный обмылок. Достаю, нюхаю. Первоклассная канадская дурь — Пако, должно быть, прикарманил на вечеринке.
Очень захотелось покурить, попробовать, но придется отложить на потом. Курнешь — несколько часов под кайфом. Бросаю пачку в рюкзачок. Снова смотрю на часы: 06:06, темень беспросветная, все по-прежнему.
В щель двери здорово дует, я ее захлопываю. Бестелесный ломкий голос богатого заезжего европейца напоминает, что надо пристегнуться. Пытаюсь не обращать на него внимания, но он, судя по интонации, начинает терять рассудок. «Пристегните ремни… пристегните ремни… пристегните ремни…»
