— Не буду, — покачал головой Гумилев. — Я бы уничтожил вас всех при первой же возможности. Если бы не Маруся…
«Зачем я это говорю? — в смятении подумал он. — Теперь они никогда не отдадут мне дочь…»
— Я и так это знаю, — словно прочитав его мысли, улыбнулась Катарина. — Слишком хорошо успела тебя изучить. И вот что… Я не стану предупреждать об этом рейхсфюрера.
Она вытянула длинную ногу и положила ее на бедро Андрею. Слегка пошевелила пальчиками, уронив изящную черную туфельку на пол.
— Почему? — спросил он внезапно охрипшим голосом.
— Потому что это мне нравится. Гораздо интереснее иметь дело с умным и сильным противником, чем с раздавленным слабаком. Если бы ты сломался, я начала бы тебя презирать.
Он не хотел этого. Но рука его сама легла на гладкую, как шелк, ногу Катарины.
— А что ты станешь делать теперь? — спросил Андрей, пытаясь совладать с наваждением. — Когда знаешь, что я не пощажу тебя, если представится случай?
Она потерлась об него маленькой теплой ступней.
— Теперь я тебя хочу. А когда все закончится — убью.
— Спасибо за откровенность, — проговорил он, чувствуя, как с хрустом рассыпаются остатки его панциря. — Что ж, пожалуй, мы друг друга стоим…
— Тогда иди ко мне, — прошептала она, грациозно соскальзывая с кресла на ковер. — Иди ко мне, мой желанный. Мой мужчина. Мой враг.
— Ты спишь?
— М-м-м… уже нет…
— Ты всегда такой… необузданный?
— Смешное слово.
— Дикий!
— Не мне судить… Что у тебя с лицом?
Она смутилась. Даже в полутьме (свечи догорели, слабо тлели угли в камине) Андрей видел, как изменилась внешность женщины, которая лежала рядом с ним. Это была уже не Марго. Белокурые волосы падали на гладкие плечи, сгладились скулы, прозрачным льдом светились голубоватые глаза.
— Не смотри на меня!
— Как тебе это удается? Ты умеешь менять внешность? Это была не пластическая операция?
— Это… — она замялась. — Это не от меня зависит. Я не думала, что все будет так… так бурно. Ты меня напугал… немного.
«Еще бы», — подумал Андрей. Два года монашеской жизни не прошли бесследно: он набросился на Катарину с яростью, которая удивила даже его самого. И сейчас, целуя красивое холодное лицо, он видел перед собой точеные черты Син.
— Кто была та девушка? — резко сменила она тему. — С которой ты исчез на полтора часа?
— Неужели ты ревнуешь?
Острые ногти Катарины больно вонзились ему в бицепс.
— Да. Я очень ревнива. Ты не знал? Ну так сейчас узнаешь.
— Как тебе удается менять внешность?
— Не сбивай меня. Кто она? Та брюнетка?
— Просто девушка. Она приехала с кем-то из гостей.
— Как ее зовут?