Шима снова утратил душевное равновесие. Он беззвучно разинул рот, потом выдавил:
— Но… но… но…
— Но как? — усмехнулся Лафферти. — Просто. Одаренность. Усердный труд. И тот простенький факт, что я унаследовал пятьдесят один процент акций плотины Гудзон-Адовы Врата.
— Очень похоже на Ильдефонсу, — пробормотал Шима.
— Так ли уж надо ее впутывать к нашему fete[62], доктор?
— Простите меня еще раз. Снова приношу извинения. Я сегодня дурак дураком.
— Принимаю без оговорок.
— Господин Лафферти…
— Нудник, Опс благослови.
— Нудник. Благодарю. Опс благослови. Я… Я хотел бы попросить об одолжении управляющего ГАВ…
— Просите.
— Я нуждаюсь в совершенно необычном месте для постановки необычного сенсорного эксперимента. Место это должно быть полностью экранировано от зрительных и звуковых воздействий. Я надеялся, что помещения глубоко под плотиной…
— Ничуть, — оборвал его Лафферти. — Если бы вы не захлопотались там внизу со своими дурацкими петардами, то заметили бы, что там внизу постоянно слышен гул и плеск воды. Кстати о воде — очаровательная девочка погружается уже в третий раз. Она явно нуждается в моей нежной опеке. Извините меня.
Шима был не в состоянии отвечать.
Некрофил-знаменитость одарил его улыбкой.
— Мы на досуге еще обсудим, как вы натравили на меня субадара Индъдни. — Он бросился в водосброс, выкликая: — Силен как ястреб! Стремителен как коршун! Вперед! Во славу некро-культуры!
* * *
Татуировочный салон Джанни Ики — это вам не какая-то дыра. Предприятие напоминало клинику. Стены громадной приемной увешаны плакатами; по сторонам — двери, ведущие в десяток отделений с десятком суетящихся операторов. Дело было поставлено на поток. Если, к примеру, пижон из Гили захотел бы высоко ценившуюся (и весьма дорогую) татуированную кобру, то в первом кабинете ему контуром наносили рисунок змеи вокруг талии; в следующем — прорисовывали детали; в третьем — раскрашивали, а в четвертом — изображали голову с оскаленной ядовитой пастью, предварительно со всем почтением и тактом вызвав эрекцию. Дама, пожелавшая, чтобы ее labia majora[63] превратили в веки зазывно подмигивающего глаза, подвергалась на этой поточной линии такому же почтительному и тактичному обращению.
Но сегодня, в первый день праздника Опс, салон не работал как обычно — в нем гуляли нищие. Джанни Ики занимался не только декоративной или эротической татуировкой — ему прекрасно удавались разные увечья: синяки, ушибы, свежие шрамы, разверстые раны и злокачественные поражения кожи — для вороватых «жертв» транспортных происшествий, попрошаек-вымогателей и всякого разного отребья. Потому-то его клиника и служила неафишируемым клубом профессиональных мошенников Гили.