— С легкостью — отнес наш Голем.
— Он что, там был?
— Нет.
— Как он его раздобыл?
— Неизвестно.
— Как он его унес?
— Неизвестно.
— Зачем он его взял?
— Неведомо.
— Ты можешь мне разъяснить в доступной форме, какое отношение наш Сторукий-Голем-или-Какеготам имеет к твоим дамам-пчелкам и к их игрушечным шабашам?
— Ни малейшего представления.
— Может быть, он там где-то за кулисами околачивался?
— Может быть.
— Зачем?
— Ни малейшего.
— Где?
— Ответ тот же.
— Просто руки опускаются, Гретх. Я-то уж подумал, что мы наконец приближаемся к решению — пусть хоть какому-то.
Шима так расстроился и пал духом от разочарования, что в голове у него промелькнули слова дедушки: «Ah, le pauvre petit. Он никогда не сможет отражать удары судьбы».
Гретхен пыталась его утешить:
— Но может, разгадка и вправду близка, Блэз. Вдруг она там, у них, только я ее еще не опознала? Я опять пойду в улей.
— А тебя пустят? — безучастно спросил он.
— Они меня пригласили — они приняли меня.
— Тебе так надо зря терять время?
— Да, и по двум причинам: я сама хочу, и я чувствую, что это необходимо.
— Необходимо?
— Психотехника мне не дает покоя, Блэз. Я нутром чую, что в этих дамочках таится какая-то зловещая гниль, где-то там, в глубине.
У Шимы затеплился интерес.
— Такое же гнилое, как наш Сторукий-итакдалее?
— Может быть, что и так. Не знаю. Нужно узнать.
— Угу-м. Но ты сказала, что сама хочешь?
— Да. Они очень понравились мне, Блэз. Все они — личности, непохожие друг на друга, в них есть изюминка, прелесть новизны.
— Только не в госпоже из Ипанемы, — угрюмо заметил он.
— Да, наверное, для того слюнтяя, который был влюблен в нее и спрятал память о ней глубоко в ящик, но у женщин другой взгляд. Она — прелестный шарж.
— Ну да, на человечество.
— Что ты! Нелли очень человечна — она все лишь изображает представление школьницы о femme fatale[34].
— Гретхен молниеносно спародировала неуклюжую манеру Ильдефонсы якобы соблазнительно изгибаться.
Шима рассмеялся.
— Но я всегда считал, что этот тип женщины — обязательно высокая красивая брюнетка… вроде той Енты Каленты, как ты мне ее описала.
— Ни-ни, она лесбиянка.
— Тогда эктриса-manquee[35]? Воплощенная страстность, как ты рассказывала, горящие голубые глаза?
— Сара Душерыжка. Нет, она может только вызвать смех. Нельзя разыгрывать комедию и роковую женщину одновременно.
— Черно-белые близнецы, похожие на парочку обольстительных греческих наложниц?
— Угадай и Откатай. Слишком холодные и упрямые. Они всегда в расколе, в раздрае, в отказе, в несознанке…
— Да-да, и меняются местами.
— Барышня Гули шепелявит и заикается. Очень мило, но я как-то не вижу Алису из Страны Чудес в роли роковой женщины. Мери Наобум — просто славная глупенькая киска.