Да уж, профессиональная деформация налицо – в любой жизненной ситуации она пытается найти сюжетец для рассказа. Вот и теперь, слушая, Мила автоматически прикидывала, сумеет ли описать, как и что происходит в полнолуние с Глебом.
– Знаешь, все-таки я думаю, она знала – кто мой отец, – неожиданно сказал Глеб.
– Почему?
– По ее реакции. Это для меня был шок, а она… Как будто ожидала, понимаешь?
– Да. Жаль, что она не сказала. Если бы ты был… э-э-э… чистокровным оборотнем, наверное, перекидывался бы еще с самого младенчества, да и в семье бы тебя обучали и не пришлось бы осваивать все методом проб и ошибок… Ты до сих пор уходишь в леса?
– Нет, – Глеб дернул уголком рта. – Прогресс. Сам придумал. Хорошая звукоизоляция квартиры, металлические жалюзи на окна, запас мяса и воды. Пальцы оборотня, – как бы демонстрируя, он поднял широкую, совершенно обычную мужскую ладонь, – не такие ловкие, как у людей. Я не могу вставить ключ в замочную скважину, чтобы открыть дверь… Хотя все равно каждый раз пытаюсь.
Мила нахмурилась, неожиданно вспомнив царапины на собственной двери.
– Глеб! Ты что, оборачивался у меня?
Глеб уткнулся лбом в сжатые на столе кулаки, сказал невнятно, в пол:
– Не знаю. Кажется – да. А было ли это на самом деле… Мил, да это же просто смешно: оборотень внутри защищает от оборотня снаружи!
Судорога прошла по его напряженным плечам, по вздувшимся буграм мышц. Никогда до этого он не казался ей таким сильным… Чтобы не испугаться, Мила задала вопрос суховато-любопытствующим тоном:
– Но ведь тогда еще было не полнолуние?
Ее интонация оказала требуемое действие: прекратила начинавшуюся истерику – ее или Глеба. Он выпрямился, потер лицо.
– Раньше я считал, что это возможно лишь в полнолуние. Потом… в ИМФ… они расшатали мой цикл. Теперь я могу перекинуться… в любое время.
– И этот процесс ты не можешь контролировать? – подсказала писательница.
Глеб отвел взгляд, но врать не стал.
– Наверное, нет.
– Миленько, – сухо констатировала хозяйка.
– Мне уйти?
– Успеешь еще. В кого ты превращаешься? Или термин неправильный? Оборачиваешься, перекидываешься?
Хоть горшком назови…
– Мне показывали записи. Вервольф. Волколак. От… – Глеб хрипло вздохнул. – Отвратительно.
На самом деле он смотрел на забившегося в угол или мечущегося по комнате зверя и не мог поверить до конца, что эта тварь…
Мила внимательно наблюдала за ним. В ее лице не было и тени сочувствия, когда она сказала:
– Это – тоже ты. Или твоя часть. Совсем немаленькая часть, давай-ка прикинем по времени: лунный цикл составляет двадцать восемь дней, полнолуние длится один, ну на наш взгляд – три… Девятая? Это все равно что ненавидеть свою собственную руку или ногу.