Между прочим, а с чего она решила, что Глеб все еще здесь? Может, он и был, да давно ушел домой – запираться от Луны, людей, оборотня и одной надоедливой писательницы. Ну, ничего не случится, если она еще немножко прогуляется по стройке. Променад перед сном, так сказать… Чтобы крепче спалось.
Или приснились кошмары, ага! Как она идет вдоль забора, замирая при каждом шорохе, и Луна светит точно ледяной прожектор, а тени жирные, густые, глубокие… А разговоров, звука шагов людей и шума проезжающих машина по ту сторону забора все меньше и меньше… Кажется, этот самый проклятый забор являет собой непреодолимую преграду между ней и окружающим миром. Между мистикой и реальностью.
Между смертью и жизнью.
…Ну-ну, зачем так уж? В вас говорит неиссякаемая фантазия, госпожа писательница, в которую вы до того готовы поверить, что просто описаетесь от любого лишнего шороха со стороны четко обрисованного Луной недостроя. Кстати, почему в книгах не пишут и в фильмах не говорят о намоченных или обгаженных штанах главных героев? Или они само собой разумеются? Или у них, наоборот, попросту отсутствует эта физиологическая реакция, потому что они именно герои?
Так, подбадривая себя размышлениями на тему правды жизни в творчестве, Мила пошла на третий – законно окончательный круг. Во всех сказках (да и в религии, впрочем) говорится о том, что три – число священное. Завершающее. Домой, домой. В теплую безопасную постельку… под все замки и запоры…
Да. Три – число решающее, поняла Мила, медленно поворачивая голову навстречу выскользнувшей из тени глыбе мрака.
Этого запаха просто не могло здесь быть.
Он, конечно, сумасшедший, но не настолько же! И запахи его преследуют, да, перед полнолунием – особенно. Хотя на этот он запал до полнолуния… ну и запал, но это ж не повод, чтобы чувствовать его даже на стройке!
Глеб явился сюда уже второй раз. Первый – как только ушел от Милы. Тогда еще только начало смеркаться. Облазил почти всю стройку, все обнюхал. Теперь если появится новый запах – учует. Ни того, ни магов в засаде не обнаружил. Или их просто не было?
В ИМФ ему объясняли, что оборотни магическими способностями не обладают. Способность к "смене облика", которые люди издревле приравнивают к колдовству, таковым не является – это нечто вроде мутации. Последнее сравнение, помнится, вогнало Глеба в длительную депрессию – здра-асьте, пожалуйста, он еще и выродок к тому же! С каким-нибудь нарушенным генетическим кодом…
Но как же тогда тот отвел глаз боевым магам, сидевшим в засаде? Глеб наблюдал таких магов в действии… и искренне желал себе не то чтобы с ними не сталкиваться, но даже никогда их больше не видеть. Или все-таки волшебники чего-то не договаривают?