— Да, — согласился Рвач, подумав секунду. — Две пользы. Корысного замочим — концы в воду, а Колдунову — сигнал. Сговорчивей будет…
— Я зарядил троих бойцов, провел инструктаж…
Они вышли в предбанник, сели в кресла.
Тотчас подлетел официант-банщик Владимир Ильич, неся на вытянутых руках серебряное ведерко для шампанского, где из груды рыхлого льда торчало одинокое горлышко пивной бутылки.
Урвачев налил в чашку душистый свежезаваренный чай. Запахло мятой и сеном.
— Я слышал, сестра твоя с писателем развелась, — сказал Ферапонт. — Выдал бы ты ее за меня, Рвач. Свояками бы стали, одной семьей… Такая женщина пропадает!
— Не пойдет Ксюша за тебя, Ферапонт, ты же сам знаешь…
— Эх, не будь она твоей сестрой, Рвач, — вздохнул Ферапонт, — я бы ее силком увел… Ох, увел бы!.. Ведь с писателем развелась, а теперь, ребята базарят, с художниками спуталась… Богема! Они с нее греческую богиню лепят, сама хвасталась.
— Голую, что ли? Урою, падлу!.. — подскочил Урвачев.
— Не голую, Серега, а… это… обнаженная натура называется. Ты ж вот книжки всякие умные читаешь, а выражаешься… У них понятия такие. Искусство же… Они безвредные.
Ферапонт отпил из горлышка, громко рыгнул.
— Зря ты пиво пьешь, Ферапонт, — заметил Рвач. — Не полезно…
— Не полезно, зато в кайф, — мрачно отреагировал Ферапонт. — А жизнь без кайфа — что за жизнь? Прозябание. Все пьют пиво после парилки… Надо же когда-то расслабиться, а то все недосуг. Ох, заботы, заботы…
— Что за дела еще?
— Да так, текучка… Политико-воспитательная работа запущена, братва стала от рук отбиваться. Пора проводить мероприятия. Тимоня попивает не в меру, Конопля крысятничает по мелочи… Для них Корысного завалить, дело, конечно, пустяковое, но сомнения у меня, Рвач… Разные.
— Ну так проведи показательное аутодафе, — прихлебывая чай, сказал Урвачев. — Какие проблемы? Воспитание дело святое.
— И я так думаю… Но сначала пусть они это… ну… дафе это…
— Чего?
— Есть у меня фермер один в Запоеве, мутный… Сам хочу туда съездить вечерком, и эту бригаду прихвачу.
— На резании свиней потренируешься?
— Типа того…
Спустя некоторое время, когда бандиты уехали, в остывающую сауну вошел хлопотливый Владимир Ильич Ульяшов, он же Питюков. Неторопливо помыл помещение, вышел в предбанник, оглядев в нем каждую мелочь внимательным хозяйским оком. Прибрал со стола, смахнул тряпочкой невидимую пыль. Затем еще раз осмотрелся, выглянул даже в холл и, убедившись, что там пусто, снова направился в сауну. Снял с крючка медный ковшик с резной деревянной ручкой, свинтил набалдашник, имевший левую резьбу, извлек из него отливающий тусклым металлом цилиндрик.