Только краем глаза увидела, как метнулась из широкого рукава белая рука... А потом рой искр и ох... стен... ка...
Не люблю... красных ежиков...
Я их не видела, но откуда-то знала, что они красные. Они как-то влезли мне под кожу и теперь ползают внутри, медленно так... Не могу дышать, все иголками... истыкано...
Садисты.
Пару раз приходил укротитель, забирал их, и я отдыхала. Засыпала. Потом они возвращались... поменьше размером и не такие царапучие, но все равно больно. Поганцы. А я ведь всегда ежиков подкармливала - нормальных, серо-белых. У них такие мордочки симпатичные. И глаза.... Вот как эти. Смотрят, будто ежик решает, выпустить иголки или нет?
- Хотите... молока? - предложила я глазам.
Может, попьют и успокоятся?
Глаза мигнули, и мне на лоб опустилось что-то прохладное. Хорошо. И колючки унялись.
- Пожалуйста... я хочу ежика... серого...
Но тут рядом кто-то начинает курить, горьковатый дым вьется у лица, и в нем пропадают не только ежики, но и все остальное.
- Я не понял, что она девушка, - сказал самый крупный ежик - уже серый. - Рост и фигура... Подумал, это опять выходка Даиза.
Подумать только, у ежей тоже есть девушки... уже смешно.
- Возможно, так оно и есть, - второй еж был маленький, а голос мужской, почти бас. - Тогда в ней должен быть скрыт какой-то изъян.
- Еще какой-то? - горький смешок.
- Я имею в виду существенные недостатки, энчелесто. Ядовитая кровь или слабоумие, или...
- По сравнению с той коровой недостатки не так существенны. По крайней мере, хоть какая-то возможность сохранить лицо...
Я представила корову с лицом, причем сохраненным. Подтяжку корова делала, что ли? Да что за траву они курят?
- Просыпается. Перелом или ушиб, энчелесто?
- Ушибы. Позвоночные сочленения и голова...
- О! Можно провести опыт. Премудрый аргенти Ченцио ставил подобные на раненых и утверждал, вкусовые качества их крови...
-..замолчи...
И опять горький дым, в котором тонут и голоса, и свет.
Разбудило меня рычание. Я подхватилась, озираясь по сторонам, выхватывая глазами полутемную незнакомую комнату... беленые стенки с каким-то орнаментом поверху, занавески, слоями будто наплывающие друг на друга... несколько солнечных пятен на полу, но тускловатых, будто сквозь чешую... странную свечку у кровати, толстую, длинную, в бело-синюю полоску. От нее и шел тот горьковатый дым, пропитавший насквозь мою подушку.
И никаких зубастиков... В смысле, никого, кто бы мог рычать. Почудилось, что ли?
Рррррррррр! По комнате снова прошел рык, и на этот раз сомнений никаких уже не было: рычало у меня в животе.