– Так значит, он поэтому в институт не стал поступать?
– Да. Для него это вообще таким ударом стало. Как-то же это называется у психологов. Психотравма, что ли. Он про тот случай даже говорить спокойно не мог. В лице менялся. Знаете, как будто мертвый. Смотрит на тебя и будто не видит. И монотонно так рассказывает, к кому сначала побежал про Рекса узнавать, к кому потом. Вот честно, страшно было за него в такие моменты. Знаете, я думаю вот эта его привычка ничего никому не давать как раз оттуда родом. Он потерял однажды что-то для себя дорогое, и теперь боится, что снова придется.
– Ну вы сравнили! Там собака, живое существо. А тут сумка какая-то.
– А все равно, – упрямо тряхнула головой Таня. – Мне кажется, это все оттуда идет. Он ведь и к собакам старался не привыкать именно поэтому. Всех ведь невозможно себе оставить, рано или поздно придется отдать. Вот он и не привыкал, чтобы не считать своими. Поэтому, может, и заводчиком не стал.
– Потому что щенков жалко отдавать?
– Ну да. И отдавать жалко, и выбраковывать.
– Как это?
– Ну как… – замялась Таня. – Для заводчика ведь главное породу сохранять и по возможности улучшать. Если, конечно, это настоящий заводчик, а не разведенец, которому главное денег побольше получить. Поэтому у настоящего заводчика должны быть только «правильные» щенки. По крайней мере, здоровые. А в любой породе не бывает без брака.
– Это как? – все еще не понимала я.
– Больные, с врожденными дефектами. Иногда даже окрас может быть браком. Оставлять таких щенков нельзя. Приходится выбраковывать. Без этого нельзя быть заводчиком. А Юрка не мог. Вот не мог, и все. Потому и щенки у него были только алиментные. А мог бы стать классным заводчиком, с его-то чутьем. Вы слышали, как он щенков выбирал?
– Слышала. А выбраковывать – это значит…
– Убивать, – закончила за меня Таня и посмотрела прямо в глаза. – Что, жалко? Вот и Юрке было жалко. Людей он никогда не жалел, а собак любил. Вот хоть Райса взять. Юрка его не продал вовремя, как других щенков, и прикипел сердцем. Он его и не продавал поэтому. А многие думали, что просто покупателя ищет побогаче, или, что из вредности не продает. Мол, просто Коля Юрке не нравился, вот он над ним и измывался таким образом.
– А это не так?
– Не так. Может, покупатель ему и не нравился, только собаку Юрка не поэтому не хотел продавать. Просто это была его собака. Его, понимаете. И он его никому отдавать не хотел.
* * *
Димыч моему рассказу ничуть не удивился. Обрадовался, это да. Но не удивился совершенно.
– Я же тебе говорил, что финтят они чего-то, – сказал он удовлетворенно и от души, с хрустом, потянулся. – И стыдно им, дуракам, до сих пор за содеянное. Потому и не рассказывают никому. Отмазки лепят как в детском саду: не видели, не помним, ничего не знаем. Само упало и само разбилось. Испортили пацану жизнь своей заботой.