- Хозяин, подайте воды напиться.
Он обернулся ко мне. Смотрю я ему в лицо и чувствую, что мне в голову ударяет кровь, а потом ноги отнимаются. Я сразу узнал, кто это! И подумал: "Вот теперь я точно пропал!". Хотел даже бежать, но ноги меня не слушаются и будто в землю вросли. Вижу я, у него топор из рук выпал, а глаза будто побледнели. Значит, и он меня узнал.
Это был тот майор НКВД, который однажды в Вильно допрашивал меня по делу термоса и по морде мне хорошо бил, даже зубов немного выбил. А я про себя другое подумал: "Если уж он тут, плохи мои дела! Значит и тут начинает действовать НКВД!" В этот момент он схватил меня за руку и говорит:
- Товарищ, дорогой! Пожалуйста, не говорите никому, кто я. Вы такой же офицер как и я, так что должны меня понять и не гневаться за ту неприятность, которая из-за меня вышла. Такая уж у меня служба была, которая приказывала мне относиться к посетителям формально. Думаете, меня по морде не били?... Ещё как били!... И совсем без причины. А у меня же для мордобоя государственная причина была.
- Товарищ майор... - сказал я.
Но он мне и слова не дал сказать и рукой мне машет:
- Тссс... - говорит он. - Пссс. Ни слова, что я был майором. А к тому же ещё майором НКВД!... И меня так погубишь и себя!... Я тут как обычный солдат и у крестьянина батраком работаю. Потому что они страшно ненавидят офицеров и наш НКВД! А как к обычному рядовому очень хорошо относятся.
Я объяснил майору, что всё это отлично понимаю и что он может быть вполне уверен, что я сохраню его тайну. А что касается моей избитой морды, прилично им повреждённой, то я сказал ему истинную правду, что собственно, я считаю это даже за честь. Лишь тогда майор понял, что я остался хорошим социалистически сознательным человеком, и тогда успокоился.
Хотел я с ним побольше поговорить - он, будучи из НКВД, должен знать много интересного о нынешней ситуации. Но он дал мне попить воды и проводил со двора на дорогу. Там спросил меня:
- Ты где живёшь?
Меня этот вопрос уколол как иголка. Но ведь я должен был сказать ему правду.
- Прекрасно! - произнёс он. - Это близко. Три километра по дороге. Поэтому лучше сейчас мы не будем говорить, а встретимся так, чтобы нас никто не увидел. Лучше всего в субботу вечером на половине пути. Там есть длинный овраг и рядом стоит высокая берёза. Так вот в этом месте, в субботу вечером, когда стемнеет, буду тебя ждать. А теперь иди домой. Обо мне никому ни слова.
Пошёл я дальше. Стало мне печально и страшно. Жил я тихо, спокойно и думал, что так будет всегда, а если изменится, то на лучшее. А тут как камень на голову, упал этот майор НКВД. И за каким чёртом я за водой туда пошёл! Уж лучше три дня без воды, чем такая встреча! Мне было так скверно, словно меня вызвали в НКВД по политическому делу. Да, плохи мои дела и кажется мне, что никакие мои планы на лучшую жизнь не исполнятся. Ещё недавно я мечтал, что всё время буду работать у пани Юзефы, а может даже породнюсь с какой-нибудь крестьянской семьёй и сам там со временем хозяином стану. А теперь всё! Если даже не застрелят меня, то на погибель в лагерь отправят. А в самом лучшем случае я буду снова всю жизнь младшим офицером на паёк работать и бояться каждого слова.