Последовала очередная пауза, потом мужчина отвлекся снова и снова повернул голову к Готель. Его взгляд был рассеян, он смотрел перед собой, но скорее сквозь Готель, нежели на неё.
- Я пишу роман, - ответил он и снова устремил взгляд на горизонт.
Готель уже порядком утомилась от столь скупого диалога, но интрига росла с каждой фразой, а потому она еще продвинулась вперед, замочив край платья следующей волной:
- О чем же?
Мужчина резко повернул голову и застыл, словно сам еще не мог определить для себя идею своего замысла.
- О женщине, которую оклеветали, - наконец, изрек он.
- Отчего же?
- Из-за её цветка, - всё еще отчасти находясь в себе, отмахнулся он.
Готель подняла одну бровь. Мужчина сложил бумагу и слез со скалы.
- Жербéр, - представился он несколько секунд спустя, стоя по колено в воде.
- Готель, - ответила та и предложила взглядом выйти из воды.
Мужчина несколько смутился поведением замужней дамы и устремил свой взор на её обручальное кольцо:
- Простите за мою нескромность…
- Нет-нет-нет-нет…, - улыбнулась Готель и ответила то, что она обычно отвечала в таких случаях.
Только человек, по-настоящему знающий Готель, может даже лучше её самой, смог бы объяснить ей её маниакальную привязанность к этому кольцу. Первопричиной всё же было её некогда неосуществимое желание выйти замуж за Раймунда и родить от него ребенка. Со временем эта мечта всё больше лимитировалась до компромиссного брака с Клеманом; брака, который для Готель стал единственным социальным подтверждением, что она всё же являлась женщиной. А потом, сколько бы у неё ни было жизней, душа, тем не менее, у Готель была всего одна, и веря в таинство брака, она не смогла бы иметь больше мужей, а потому дорожила тем, кто даровал ей столь важное для неё чувство женоподобия. И, конечно, же, как повторяла сама Готель, это был "подарок очень дорогого ей человека", возможно потому, что сие объяснение было проще, как для окружающих, так и для неё самой.
- И что же это за цветок? - не отставала от писателя заинтригованная Готель.
- Вообще-то это потаенная родинка в виде цветка. Правда, я пока не решил какого; возможно, в виде розы или фиалки, - шагая вдоль берега, рассуждал Жербер.
- Может быть, лилия? - предложила Готель.
Мужчина резко остановился, его глаза зажглись этой идеей, но через короткое время снова угасли:
- Нет. Пожалуй, это было бы слишком политически, а я бы не стал уводить читателя в сторону полемики и прений.
Готель, совершенно по-детски обидевшись, посмотрела себе под ноги, пожала плечами и пошла дальше: