- Вам нравится она?
- Кто?
- Ваша дама, о которой вы пишите, - добавила Готель, выходя на дорогу.
- Её образ, - кивнул Жербер, - наверное. Но я бы не хотел строить культа женщины и подниматься до кретьеновской экзальтации, а желал бы найти своё исполнения, не опускаясь при этом до жонглерства.
- Я надеюсь, вы оставите копию Гастону, - улыбнулась она, - местный книжник, - пояснила она, поймав вопросительный взгляд мужчины.
- У него есть интересные книги?
- Несколько лет назад я купила у него Парцифаля, дописанного Вольфрамом фон Эшенбахом, - вспомнила Готель.
- Обожаю Вольфрама! - воскликнул Жербер, - так он всё же дописал его. Это невероятно!
- Это моя гордость! - почему-то добавила Готель слова Гастона, сама от себя такого не ожидая.
Жербер на мгновение застыл, вглядываясь в прозрачные глаза, черноволосой девушки:
- Это не вероятно, - повторил он то, что всё ещё лежало на языке.
"Господи, я флиртую, - порозовела Готель, - вот что действительно невероятно".
- А я, признаться, так и не нашел в Марселе приличную книжную лавку, - почесал затылок Жербер.
Готель смутилась окончательно, но буквально вышла из этой ситуации, как и свойственно женщине, развернувшись и пойдя прочь. Оказавшись в начале своей улицы, поднимающейся от берега влево, она остановилась:
- Вам нужно пройти дальше, через рынок и обойти порт, - стараясь не смотреть на мужчину, размахивала она пальцем, - чуть-чуть не доходя до Сен-Виктора, слева будет магазин Гастона, - наспех договорила она и, сославшись на внезапные дела, мелькнула вверх по склону, словно молния, над чем потом долго хохотала, оказавшись за дверями дома.
Ей было хорошо с ним. С остроумным, но молчаливым; и Готель чувствовала, что может также иронизировать без чьего-либо ущерба. И хотя его богемное расписание порой шло в разрез с потребностями Готель, она легко прощала его, принимая во внимание род его занятия и образ жизни. А еще он писал ей стихи:
Тише пойте дудки
Спите сладко лиры
Здесь под кедром славным
Дремлет моя нимфа
Сон её восторжен
Сон её прекрасен
В царстве духов блещет
Красотою скифа
Серебром сияет
И ложится тихо
Здесь под кедром славным
Дремлет моя нимфа
- Не в этой жизни, мой дорогой Жербер, - засмеялась она, расчесывая волосы.
- Но еще совсем рано, - взмолился едва проснувшийся поэт.
- Я не могу пропускать службу. А с нашими грехами, я вряд ли вернусь из храма до полуночи.
Жербер упал спиной на подушку.
- Но вы можете остаться здесь, - растирая на запястье ароматическое масло, посмотрела она на него через зеркало.