Билл сидел, скрестив ноги, на соломенных тюфяках. Взял одну из шоколадок, покрутил между пальцами - точь-в-точь как я, когда скручвал папиросу - и засунул ее за щеку.
Начал я медленно и неуклюже, потому что в те дни истории тоже пока не стали для меня обычным делом… хотя со временем я в них поднаторел.
Пришлось, как приходится всем стрелкам. И чем дальше, тем легче и естественнее давались мне слова, потому что я начал слышать голос своей матери. Он изливался через меня, со всеми его подъемами, падениями и паузами.
Я видел как мальчик погружается все глубже и глубже, и меня это порадовало. Я будто бы снова вводил его в транс, но уже другим, лучшим способом. Более честным.
Но больше всего меня радовал голос матери - я как бы снова обрел ее внутри себя.
Конечно, голос причинял и боль тоже. Со временем я понял, что все лучшее зачастую сопряжено с болью. На первый взгляд, это странно, но, как говорили старики, мир - странное место и всему когда-нибудь приходит конец.
- Однажды, когда дед твоего деда еще не появился на свет, у края неведомой глуши, называемой Бескрайним Лесом, жил мальчик Тим со своей мамой, Нелл, и папой, Большим Россом. Были они бедны, но до поры до времени жили счастливо втроем…
Ветер сквозь замочную скважину
Однажды, задолго до того как дед твоего деда появился на свет, у края неведомой глуши, называемой Бескрайним Лесом, жил мальчик по имени Тим с мамой Нелл и папой, Большим Россом. Были они бедны, но до поры до времени жили счастливо втроем.
- Я смогу передать тебе лишь четыре вещи, - говорил Большой Росс сыну, - но четырех достаточно. Сможешь их перечислить, сынок?
Тим хоть и перечеслял их уже не раз, но всегда был рад повторить.
- Топор, счастливая монета, надел и дом, который не хуже, чем жилище любого короля или стрелка в Срединном Мире, - тут мальчик обычно делал паузу и добавлял, - и, конечно же, моя мама. Значит, их пять.
Большой Росс смеялся и целовал сына в лоб. Мальчик уже лежал в кровати, потому что ритуал этот проводился обычно в конце дня. За ними, в дверях, стояла Нелл в ожидании минуты, когда и она сможет оставить свой поцелуй поверх отцовского.
- Ага, - говорил Большой Росс, - маму забывать никак нельзя - нам без нее никуда.
Тим засыпает, зная, что его любят, что у него есть свое место в мире. Вокруг дома шуршит ветер, и его таинственное дыхание доносит до мальчика разные запахи: сладкий запах цветуниц, растущих на краю Бескрайнего Леса и едва различимый, кисловатый, но все равно приятный запах железных деревьев, которые растут там, куда решаются ступить только самые смелые.