— Снова тебе не дается задача? — едва скрывая закипавшее бешенство, спросила Эмма.
Сын вместо ответа едва кивнул головой. Искаженное испуганной гримасой лицо его было жалким.
— Задача? — ободряюще переспросил Альфред. — Да мы ее мигом расщелкаем, как орех! Ну-ка, покажи!
Мальчик все так же несмело приблизился к Альфреду и вопрошающе покосился на мать. Альфред выхватил у него задачник и принялся вслух читать условие, обведенное карандашом:
— «Пятьдесят четыре бомбардировщика бомбят вражеский город…» Ого, прекрасно, это как раз по моей части! «Каждый самолет взял по пятьсот фугасных бомб». Великолепно, но я смог бы взять больше! «Определить, сколько в городе вспыхнет пожаров, принимая во внимание, что семьдесят процентов бомб упадут за чертой города и только тридцать процентов бомб, упавших в черте города, произведут нужное действие».
К концу чтения Альфред пришел в ярость:
— Кто сочинил эту пакость? — как судья, грозно навис он над перепуганным мальчиком. — Кто, я спрашиваю? Не иначе какой-то жидовский ублюдок. Семьдесят процентов за чертой города! За такую бомбежку летчиков следует вздернуть на крюки! Я запрещаю тебе решать эту подрывную задачку!
Мальчик затрясся всем телом. Ярослава не могла смотреть на эту пытку и отошла к окну, сделав вид, что хочет его зашторить.
— Немедленно измени условие, — решительно потребовал Альфред, вооружившись карандашом. — Да ты не трясись, какой из тебя будет вояка! Сейчас мы все сделаем по-своему. Девяносто процентов в черте города! Девяносто! И ни на один процент меньше! Решим так, и, если твой учитель вздумает к тебе за это придираться, скажи, что я так велел! Иначе я сверну ему шею. Как видно, по нему давно плачет концлагерь!
Альфред в считанные минуты справился с задачей и забросал мальчика вопросами:
— С математикой ты не в ладах? А как же будешь воевать? Ни летчик, ни артиллерист, ни танкист не могут обойтись без математики. Кем ты хочешь стать? Чем увлекаешься?
Эмма с негодованием смотрела на молчавшего сына.
— Я… собираю гербарий… — наконец пролепетал мальчик.
— Гер-ба-рий?! — Альфред так ужаснулся, что невольно произнес это слово по слогам. — Гербарий! И ты в своем уме? Ты подумал, нужен ли Германии твой паршивый гербарий? Может, ты и впрямь решил стать ботаником?
— У него необычный гербарий, — пояснила Эмма.
— В чем же его необычность? — заинтересовался Альфред.
— Я коллекционирую только те растения, которые употребляет в пищу наш фюрер, — осмелев, выпалил мальчик.
Альфред выпучил глаза, переводя взгляд с Эммы на сына.
— Ну, это, конечно, меняет дело, — наконец не очень уверенно произнес он. — Это похвально. И все же не забывай, что ты прежде всего обязан быть хорошим солдатом.