Но Костя жил, так сказать, на месте преступления. Он мог почуять криминал. Правда, исчезновение всех
было как-то связано с автобусом. Таечка каталась на оптовку. След Маши с Дашей вел к «трем семеркам». Олег сидел на остановке в киоске. Ваняев с Петраковым уехали к метро. Антон от метро не приехал. На их этаже бывали, однако, они все. Таи Кисюк след оборвался в рассыпанной у мусоропровода хлорке.
Но Харчиха пирожками связала их этаж вообще с половиной Москвы.
Что-то было общее еще, но что именно – от Кости ускользало.
Мускулистые Ваняев и Петраков, верзила Олег, толстушки Маша с Дашей, сладкая дурочка Таечка, вальяжный усач Антон. Ушинского, впрочем, хоронить рано.
Все были молоды. В меру плутоваты и в меру простодушны. Не семи пядей во лбу и не богомольцы-праведники.
Объединяло их одно: принадлежность к новому поколению и здоровье.
Костя думал и нервно тянулся пожевать. Но есть харчихины пирожки он больше не мог. Зуб от удара каблуком еще шатался и начинку, даже мягкую, не брал. Пережевывать одной стороной раздражало. Костя глотал чай.
Главное побуждение потрошителя – если не психопатия, то деньги. Убийца один у всех шести. Корысть, следовательно, – одна.
Психопаты на этаже есть. Тихий Митя и крутой Егор.
А вот жить хорошо охота не только психопатам.
Могли ограбить. Нищие польстились бы и на гроши.
Могли найтись дельцы – торговцы человеческими органами.
Могли фанатики из секты ради новых адептов принести кровавые жертвы.
Всё это было реальностью. Кто реалист, тот и жил, пусть он фантастический циник, монстр, мясник.
Кто мечтатель – деградировал. Жиринский делал вид, что ученый, а сам от отчаяния набивал кишки.
Кто же был этим самым «реалистом»?
Впечатление, что здесь – вся мировая грязь помоек, овощехранилищ, подвалов часовен и пепелищ пришоссейных пикников.
Трудно дышалось одним воздухом со скотом. Все стало отвратительным. Костя не писал, не читал, не гулял, не ел. Слушал беседу священника по радио, в остальное время лежал, прикрыв глаза почтенными «Известиями». Однажды, разлепив одно веко, машинально прочел заметку, как журналистка изловила маньяка, насиловавшего женщин: караулила в парке и выследила.
Парка в Митино не имелось, имелся лес за кладбищем. Но Костя жил среди людей. Сбежать им было некуда. Косте – было куда. Но он – не Иуда.