Макбрайт дернулся и скривил губы.
– Кто этот чертов Ли Бо? Один из ваших коммунистических лидеров? Ему не нравятся богатые? И он, как некогда Мао, требует, чтобы его цитировали?
– Он был поэтом, великим поэтом, – пояснил я, решив, что полезно сменить тему. – Восьмой век, династия Тан… Фэй произнесла строфы из «Храма на вершине горы».
Даже в сумраке, что обволакивал нас грязно-серой пеленой, было заметно, как вспыхнули ее глаза.
– Вы знаете Ли Бо, командир?
– Лично не встречались, но с его поэзией знаком. – Перейдя на китайский, я нараспев промолвил:
Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,
Стремительных птиц
Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая
[16].
Мне не хотелось обсуждать причины катастрофы, ни внешние, ни внутренние, однако Макбрайт был из породы упрямцев. Настырный тип; такого древней китайской лирикой не убаюкаешь. Повернувшись ко мне, он пробурчал:
– Этот Ли Бо прав, в каком-то смысле я – небожитель. Я был на «Вифлееме» и видел Землю с высоты ста сорока миль… не в ти-ви, а сквозь стекло иллюминатора… Это впечатляет! Как и зрелище звезд в бездонной пустоте… Впечатляет и позволяет избавиться от предрассудков.
– Каких же? – спросил я, переглянувшись с Цинь Фэй. – Вы убедились в человеческой ничтожности по сравнению с величием Вселенной и пожелали раздать имущество беднякам?
– В моей стране нет бедняков, а остальные меня не волнуют, – огрызнулся Макбрайт. – Я говорю, приятель, о другом – о мысли, что мы одиноки в Мироздании, а потому являемся божьими избранниками, возлюбленными чадами Творца. Это, я полагаю, нонсенс! Есть и другие чада – там, среди звезд! – и их могущество мы не способны ни предсказать, ни представить. Я был на «Вифлееме» сорок дней, и иногда мне доверяли ночное дежурство… Сидишь один в кабине, слушаешь скрипы, стоны и шорохи, пучишь глаза в иллюминатор и думаешь, думаешь… Глядя на эти звездные россыпи, я все пытался вообразить, каких проклятых дьяволов они скрывают и сколько их в этой бездне – миллиарды, триллионы?.. Какие светила захвачены ими, какие галактики и что осталось людям? Что будет, если они доберутся до нас? Всемирный апокалипсис?
– Вначале нам придется туго, – заметил я. – Они взорвут Москву, Пекин и деревушку Гринвилл в штате Алабама, однако Нью-Йорк, надеюсь, уцелеет. Потом начнутся акты вандализма, насилие над женщинами и массовый отлов мужчин для разработки шахт в созвездии Большой Медведицы. Но дальше все пойдет по голливудскому сценарию: бравые парни из Штатов воспрянут духом, ощетинятся и выпустят пришельцам кишки.