— Да будете вы добычей троллей!
До чего же знакомое ругательство! Матушка моя частенько так выражалась. Землячка! Твою ж мать! Тем временем медичка торопливо осматривает безрукого, затем обращается к нам:
— Люди вы или нет, в конце концов?! Его срочно надо в госпиталь, иначе умрёт! У него ампутация и переохлаждение!
Майор обалдело смотрит на неё, не понимая ни слова. Я перевожу:
— У немца нет рук. Он замерзает. Надо срочно в тепло. И врача.
— А ты откуда знаешь, что она говорит?
— У нас на Севере норвежцев полно. Научился.
— Да пусть подыхает. Уже не жилец.
— Да ладно, тебе, майор. Положим в кузов. Доедет — его счастье. Нет — значит, судьба. Тебе потом с этими бабами общаться легче будет. Прикинешься добреньким.
— А этого куда девать?
Он показывает на второго.
— Да посадим его в танк. Места хватит…
… При звуках родного языка норвежка замирает от удивления. Втроём мы закидываем лежащего без сознания «ганса» в кузов, второго засовываем в танк и усаживаем на полик. Тот стучит зубами, не может согреться. Костя, наш заряжающий молча суёт ему запасной ватник, который мы одеваем, когда надо делать грязную работу. Через некоторое время фриц успокаивается. А ещё через полчаса, получив от нас пару сухарей и подогретую на радиаторе воду, совсем приходит в себя. Между тем наш путь заканчивается. Вот и место нашего прибытия. Какой-то очередной подмосковный городок. Возле комендатуры мы прощаемся с майором и его подопечными, несколько пленных вытаскивают из кузова по-прежнему лежащего без сознания калеку. Наш пассажир спешит за ними. Девушки ждут команды. Я спрашиваю у майора разрешения и, получив его, подхожу к блондиночке.
— Привет, землячка. Откуда родом?
Та хлопает ресницами, потом осторожно отвечает:
— Из Хамара.
— Знакомые места. У меня матушка из Лиллехамиера. Может, привет передать?
Она на секунду вспыхивает, затем опять угасает.
— Да нет. Через Красный Крест извещу. Спасибо.
— Смотри. Твоё дело. Ну, удачи тебе.
Я возвращаюсь к своим ребятам.
— Поехали, орлы. Нам по этой улице прямо, и в бараках ремонтные мастерские.
Из патрубков вырывается сизый дым, танк легко набирает скорость и спешит к указанному месту. Приходится немного поторчать снаружи. Подложив старый бушлат под зад, я сижу прямо на люке, свободной рукой держась за кургузый ствол. Зато спокойно. Дураков везде хватает, ещё гранатой запузырят, или в панику кинутся, на флаг не посмотрев с испугу. А так, нашу «форму» узнают. Валенки, полушубок, ребристый шлем. Сразу видно, свои! Так что до АБТМа[1] доезжаем без приключений и лихо разворачиваемся во дворе, заставленном разбитыми машинами. Ох, ребята… Да что же это, на самом деле?! Они стоят, выстроенные в ряды… Чёрные, закопченные. Со свёрнутыми набок башнями, с вырванными катками, встопорщенные бронелисты, дыры в бортах и башнях… Кое где видны следы крови… Сколько же ребят полегло в них? А я ещё немца пожалел… Мать их! Спрыгиваю с брони и захожу внутрь здоровенного барака. Там тепло, поскольку работают горны, да и крыша уцелела. Окна забиты фанерой. В темноте сверкает сварка, рассыпает искры резчик металла, шипит ядовитой змеё автоген. Подхожу к первому попавшемуся под руку бойцу, тащащему куда-то радиатор.