— Позвонить! — сказал я. — Я звонил тебе без конца!
— Вот как… — ответила она, склонив голову набок и прищурившись.
Она мне не верила.
— Конечно, звонил, — сказал я. — Правда же? — Я посмотрел на старика югослава.
Он, очевидно, все понимал, поэтому я и привлек его в качестве свидетеля. Он видел, как я сидел в каморке с телефонной трубкой в руке, но он не мог знать, кому я пытаюсь дозвониться. И все равно, я смотрел на него, смотрел умоляюще, как будто он мог подтвердить мои слова. И он подтвердил. С непререкаемым авторитетом он заявил:
— Он звонил тысячи раз… Каждый день…
Казалось, что Мод вот-вот расплачется, возможно, потому что от сердца у нее отлегло, но я понял это далеко не сразу. Потом она рассмеялась — она смеялась над собой, над нами. Она оторвала кусок грубой бумаги от рулона на стене и высморкалась.
— Ты пришла сюда с ним? — спросил я. — Не будем называть имен…
— Да, — ответила она. — И виноват в этом ты!
Мод выкинула бумагу в черный мешок для мусора. Взяв себя в руки и оглядевшись, она спросила:
— Мы что, так и будем здесь стоять?
Мы вышли через заднюю дверь, обогнули клуб, из которого доносилась уже новая песня, и двинулись по дорожке, ведущей к моему бунгало. Было уже темно, и я держал ее за руку, чтобы она не споткнулась о неплотно пригнанные известняковые плиты. Дверь в домик была заперта, свободной рукой я достал ключ и отпер. Мы вошли, так и не разжимая рук. Как только я закрыл дверь и включил свет, Мод прислонилась к двери. Наконец-то мы могли разглядеть друг друга как следует. Она притянула меня к себе. Прогулка немного освежила нас, краска сошла с ее щек. Мы коротко поцеловались. Мод облизнула губы, чтобы почувствовать вкус поцелуя.
Я зажег несколько ламп, наименее ярких, над кроватью, на столе. Мод села на край постели, выпрямила спину, положила сплетенные руки на колени. Я закурил и, чтобы освободить переполненную пепельницу, направился в сортир. Несколько окурков и немного пепла просыпалось мимо. Выглядело это противно, и я попытался собрать их и вытереть пепел со стульчака. Все это застало меня врасплох.
— Как дела?
— Нормально, — ответил я.
— А это… — она кивнула в сторону письменного стола, на котором лежала новая кипа бумаг.
— Не спрашивай.
— Почему?
— Мне стыдно.
— Чего?
— Может, не будем сейчас об этом?
Мод улыбнулась. Сейчас нам было не до литературы. Я опустил жалюзи.
— Комары…
— Он знает, что ты здесь.
— Спасибо.
— Придется ему с этим смириться.
— Может, его это вполне устраивает. Ведь он заполучил тебя обратно.
— Ты сам в этом виноват.
— В чем? В том, что переехал?