Грузин Давид Аркацвали тоже закончивший в этом году институт осторожно огляделся, ища место куда уронить свое заднее место, вытащил из-под стола единственный целый стул и сел на него, перегородив своим внушительным телом все выходы и входы в комнату.
— Дверь закройте. — Выдавил из себя Егор.
— За чем? Сейчас Вован с кентом зайдут. — Артем разлил в три стакана остатки из бутылки. — Ты хоть помнишь, о чем мы вчера договорились?
— Туманно… — Егор убрал с табуретки тарелку с окурками на пол, снял с табуретки газету с рекламой и, поставив табурет у стола сел.
— Ну, с богом. — Егор, Артем и Давид подняли стаканы, не чокаясь, с размаху вылили содержимое в свои утробы.
Водка покатилась по пищеводу, обожгла желудок. Стакан вернулся на свое место.
— Жесть. Вот гадость. Как ее люди пьют. — Артем уже копался в пустом холодильнике.
— Артем, там макароны, где-то были. — Скривился Егор, опохмелятся, он не любил, но и терпеть и мучаться целый день, не хотелось.
— А, да. — Артем быстро налил в кастрюльку воды и поставил на плитку. — Короче, будут макароны по-флотски. Банку тушенки обещал вчера Вован.
В подтверждение слов Артема в коридоре общежития послышались новые голоса. Эти голоса Егору удалось опознать: Вован и его земляк Игорь, студент стоматологического факультета с соседней общаги. Зашли в комнату. Сдвинули Давида с прохода. Вернее Давид сам сместился вместе со стулом: Вован мог протопать и по Давиду. Тоже не маленький, наглый, самоуверенный и самое главное драчливый. Помахать кулаками, хлебом не корми. Авторитетов для Вована не существовало: борзый.
Оба были уже навеселе. В руках стоматолога заманчиво покачивалась авоська с пятью бутылками водки и бутылкой коньяка, гадости неимоверной, с пятью звездами. Вован тоже не подкачал: булка хлеба, банка тушенки, две банки шпротов. Утро начало набирать обороты и обещало быть приятным. Закипела вода. Последняя пачка макарон была сварена, под веселые воспоминания вчерашнего дня. Артем слил воду в какой-то таз, и, перемешав горячие макароны с тушенкой, пытался слегка поджарить эту смесь на сковороде, но ему не дали. Ждать ни кто не хотел.
— Горячее сырым не бывает. — Вован уже открыл бутылку, добавив к трем стоящим на столе одиноким стаканам две кружки-подружки, булькал водку по таре. — Давай на стол харчи, со вчерашнего дня не ели, язву бы не нажить. Да и вам надо зубы поточить перед дорогой…
— Вздрогнем. — Еще пол стакана паленой водки прокатилось по пищеводу Егора, настроение начало быстро ползти от границы с названием "похмельный синдром" к границе с названием "утренняя пьянка".