— Если ты ее не получила, я могу только извиниться, что не оказался достаточно предусмотрительным, — сказал Алехандро, снимая с себя оставшуюся одежду и спокойно направляясь в ванную, обнаженный и гибкий, как молодой бог.
— Не надо тут изображать аристократическую невозмутимость, чтобы смутить меня и заставить замолчать! — бросила она ему в спину.
— С каких это пор тебя можно так смутить, чтобы ты замолчала? — Не оборачиваясь, Алехандро включил душ, заставив ее проглотить свой гнев, как только она поняла, что он все равно ее не услышит.
И все же не удержалась, чтобы не крикнуть:
— Я ненавижу тебя, когда ты так со мной разговариваешь!
Слушая шум воды, Джемайма мерила шагами комнату. Воспоминания о тех безрадостных днях, когда она была здесь, снова вернулись к ней. Господи, как она не хотела снова оказаться в таком положении! Но разве она не сама подписалась на это ради благополучия Альфи?
Шум воды прекратился, в запотевшем стекле замелькало белое пятно полотенца. Пытаясь унять дрожь, Джемайма обхватила себя руками. Через минуту Алехандро вышел из ванной. Черные волосы мокрыми прядями падали на лоб, на теле поблескивали капельки воды.
Он посмотрел на нее и усмехнулся:
— Ты не можешь ненавидеть меня. Конечно, не можешь.
— Ты в этом так уверен? К тому времени, как распался наш брак, я тебя просто не выносила!
Алехандро сделал к ней шаг, и она отступила.
— Но почему? — спокойно спросил он. — Потому что узнал о твоей связи с Марко? Потому что я попросил тебя объяснить, на что ты потратила все деньги?
— Во-первых, — и это самое главное! — я ушла от тебя потому, что ты не верил ни одному моему слову. Впрочем, у меня были и другие причины…
Алехандро нахмурился:
— Сейчас не время устраивать сцены. Я голоден, хочу одеться и поесть.
На нее накатила такая злость, что она даже почувствовала себя выше ростом.
— У тебя никогда не бывает подходящего времени! Хотя бы раз подумай, что ты сделал сам, чтобы разрушить наш брак, и перестань винить во всем только меня!
— Давай оставим в покое прошлое…
— Кто бы говорил! Ты сам постоянно упрекаешь меня за прошлое!
Алехандро вздохнул:
— Ладно. Скажи все, что ты хочешь. Но только покороче.
— Ты заставил меня жить под одной крышей с твоей матерью…
— Замок большой. К тому же в Испании так принято.
— Донья Гортензия ненавидит меня. Она сделала все, чтобы моя жизнь здесь стала невыносимой. Что сделал ты, чтобы остановить ее?
— Ты любишь все преувеличивать. Что значит невыносимой?
— Если я о чем-то просила кого-то из слуг, им сначала приходилось бежать к ней, потому что она считала себя единственной хозяйкой в доме. И обычно случалось так, что, чего бы я ни просила, именно этого не получала. Потом… Она критиковала все, что я делала. Отказывалась разговаривать со мной за столом, когда тебя не было. Оскорбляла меня перед другими гостями. Можешь спросить у своей сестры. Беатрис, словно чумы, боится всяких неприятностей, но она не станет лгать, если ты прямо спросишь ее.