Вот хотя бы Венера. Вы, русские, называете её вечерней звездой. Это правильно, конечно, потому как появляется она вечером первой и уходит с небосклона последней. А у нас называют её красавицей Зухрой. Почему? Да потому, что живёт в народе такая сказка.
Жил-был на свете царь, и была у него красавица жена, по имени Зухра. И вот однажды отправился царь в поход в далёкие края, и очень долго он дома отсутствовал. А в это время в красавицу влюбился джинн пустыни. Как ведут себя джинны в этих случаях, я точно не знаю, но, наверное, клялся ей в любви и, как и положено, обещал все сокровища мира. Но вот однажды ночью возвратился неожиданно из похода царь, и тут джинн понял, что нужно ему подобру-поздорову уносить ноги. Но перед тем как умчаться в космические выси, он прокрался в опочивальню Зухры и отрезал себе на память косу красавицы. А когда та проснулась от звона труб и топота лошадей царского войска и увидела, что коса её отрезана, заплакала красавица и, убоявшись гнева своего супруга, взмыла в поднебесье и засияла звездой. А косу джинн всё-таки потерял, и с тех пор Млечный Путь называют у нас Косою Зухры.
Много мне таких историй отец рассказывал. Одни позабылись, другие сохранились в памяти, но, куда бы меня ни забросила судьба, дорогу по звёздам я всегда найду.
Отец будил во мне любознательность, но пришло время, и он перестал отвечать на мои вопросы или отвечал одинаково: «Так хочет аллах». Отец-то был неграмотным и, преподав мне всю науку, завещанную от деда, дальше, как ты понимаешь, двигать моё образование уже не мог. Тогда-то и появилась у меня мечта: пойти учиться. Куда, где, у кого — я ещё не знал, знал только, что есть в больших аулах школы, где дети учатся, а выучившись, читают книги, а книги объясняют, как устроен этот мир.
А тут и случай подвернулся. Приехал к нам однажды в селение учитель-казах их Тургая и рассказал мне о тамошней школе. Я к отцу: так, мол, и так, отпусти меня учиться. А отец и слышать не хочет. Где я, говорит, возьму денег, чтобы тебя учить? Поплакал я, поплакал, а когда наступила осень, взял да и сбежал из дома. Как раз в те поры из соседнего аула в Тургай направлялся караван со скотом на ярмарку, вот я и пристроился к нему погонщиком. А уж в Тургае отыскал того учителя, который приезжал к нам, и с его помощью поступил в туземную ремесленную школу.
Было нас в школе человек тридцать пять — сорок, а может быть, немного больше, русские и казахи. Обучали там грамоте, столярному и кузнечному делу. Занятия велись на русском языке, и этот новый для меня язык я быстро усвоил.