Стояла середина сентября. Трехмесячный летний зной пустынь Кызылкум и Маюнкум спал, с высоких гор Каратау впервые подул прохладный, жизнедышащий ветерок. Цанке сразу показалось, что с наступлением осени значительно уменьшилось количество назойливых мух и комаров. Далеко на востоке, в небе, впервые за последние несколько месяцев появились густые, кучевые облака. От лучей раннего солнца они стали розово-золотыми с одной стороны и пепельно-фиолетовыми с другой.
Арачаев сладостно зевнул, потянулся, пошел в ванную. Он тщательно выбрился, искупался, одел военную парадку с двумя орденами Славы и поехал на работу.
— Ты что это надушился, приоделся? — удивленно спросил его управляющий.
Цанка промолчал, только положил на стол заявление с просьбой выдать деньги в счет будущей зарплаты.
— Зачем тебе столько денег? — возмутился Саренбаев. — Всю жизнь в долг живешь.
— Женюсь я, — слабо улыбнулся Арачаев.
Управляющий застыл в смешной позе, исподлобья, поверх толстых очков глянул вопросительно на заместителя.
— Ты правду говоришь?
— Да, — четко, по-военному ответил Цанка.
— И кто невеста? — не унимался начальник.
— Пока добра нет, но буду просить руки к нашей рабочей — Густан Мовтаевой.
— Мовтаевой? — вскочил Саренбаев. — Черт побери, ты не поверишь, только на днях моя жена говорила, что эта девушка была бы лучшей парой для тебя… Ну, молодец!
Управляющий вновь сел, скомкал в мясистом кулаке заявление Арачаева, поднял трубку.
— Отдел кадров? Подготовьте приказ о премии Арачаеву в размере трехмесячного оклада в связи с окончанием летнего сезона и еще оклад из моего резерва в связи со свадьбой… Ну, ты даешь, Цанка! То сидел бобылем, а теперь каждый год по новой невесте. Молодец!.. Свадьба будет у нас в столовой. Понял?
— Да зачем это? Я уже немолод.
— В том-то и дело, что немолод. А вдруг в последний раз, — смеялся Саренбаев.
— И еще одна просьба к Вам, — склонил голову Цанка, — Вашу машину на день, без шофера.
— Бери что хочешь и делай как тебе угодно.
Через полчаса на новенькой «Победе» Арачаев заехал за другом Шовхалом в колхоз и они вместе понеслись по пустыне вдоль канала на объект, где работала избранница. Густан вместе с двумя напарницами весь оросительный сезон, занималась самой тяжелой и грязной работой — очисткой от ила оросительных каналов и арыков. Это была изнурительная работа — под открытым небом, под палящим солнцем, в голой пустыне, в невыносимый зной.
Три работницы издалека увидели, как несется по голой равнине редкостная для этих мест машина, неся за собой клубы песчаной пыли.