Правда, один раз, лет двадцать назад, было исключение; когда Хадижат впервые назвала в любовном списке мужа имя Хазы. Тогда вправду разъяренный, еще молодой, Баки-Хаджи до полусмерти исколотил жену — он бил ее кулаками и ногами — и наверное забил бы насмерть, если бы не подоспел на всеобщий крик Алдум. Младший брат своими огромными ручищами смял муллу и на руках вытащил его во двор — все видели, каким гневом горели расширенные, залитые кровью глаза старшего Арачаева, как запеклась белая пена в уголках тонких, сжатых в ярости губ. После этого имена Хазы и ее дочери Кесирт долго не упоминались в присутствии Баки-Хаджи.
…Обычно во время этих размолвок посмотреть на зрелище приходили не только родственники, но и все соседи. Под конец скандала Хадижат теряла над собой контроль и выметала весь сор из избы, бестолково ворчала, а Баки-Хаджи наоборот — притворно дулся, подмигивал окружающим и говорил, что женщины и сейчас по нему сохнут и что он еще не раз женится — просто времени нет…
К сожалению всех присутствующих, на сей раз скандал не получился — из прихожей крикнули, что явился сосед — друг Рамзана — милиционер Бекхан Жимишев. Из кунацкой все исчезли — остались только два брата Арачаевых, их двоюродный брат Рамзан и милиционер. Пока обменивались общими фразами о бытье и здоровье, принесли на разукрашенном подносе чай с медом. Наступила долгая пауза. По озабоченному виду Бекхана поняли, что он пришел не просто так.
— Я пришел по поручению начальника милиции Шиты Истамулова, — наконец нарушил молчание гость, и глядя в свою посуду, тихим голосом добавил: — Тутушевых не трогать… Кстати, все их мужчины из села исчезли, видимо уехали к сыну в Грозный… Только что по пути от вас красные[45] арестовали Бовку из Элистанжи… Здесь под видом купца ходит один армянин-провокатор — чекист. Его не трогать, в разговоры о политике не вступать, с ним мы сами разберемся, а тебе, Баки-Хаджи, надо срочно на некоторое время исчезнуть, где-то скрыться.
На рассвете Баки-Хаджи в сопровождении Цанка и двух охотничьих собак покинул село. Недовольный, долговязый Цанка кулаками протирал заспанные глаза. Доставшаяся по наследству от могучего покойного отца черкеска безвольно болталась на его костлявой фигуре, в одной руке он нес маленький сверток с провизией, а другой поддерживал ремень пятизарядной винтовки. Тяжелое оружие при каждом шаге норовило соскользнуть с хилого плеча юноши, и ему приходилось наклоняться для сохранения равновесия. Радостные собаки, почувствовав долгую лесную прогулку, лихо носились по лесу, вынюхивая каждый ствол: они то исчезали в чаще, то появлялись неожиданно вновь, часто дыша, вкрадчиво всматриваясь в глаза хозяев.