пытались туда попасть, но, к сожалению, не смогли достать билетов.
Я не совсем понял, о чем он говорит, но понимающе кивнул головой, словно бы все
знал о волшебниках и флейтах.
И вот! О чудо! Я еду в машине!
Дорога, размеченная белыми полосами, тянулась вдаль за горизонт. В ярком свете
заходящего солнца мимо проносились поля и леса, мерно жующие коровы, деревни,
заборы, столбы с проводами… Все было для меня ново и удивительно, и я предвкушал
новую жизнь, более яркую и более насыщенную, чем та, прошлая, что осталась на берегу.
Я сожалел, что не приехал сюда раньше.
Постепенно по обе стороны дороги все чаще и чаще стали возникать здания, они
теснились друг к другу и росли прямо на глазах. Дороги разветвлялись и превращались в
улицы, зелени становилось все меньше. Солнце село, но яркие фонари освещали дорогу.
Мы двигались по глубокому ущелью – узкому проходу между двух высоких каменных
домов. Впереди, сбоку и позади нас были такие же машины, как и та, в которой мы ехали.
Меня пугал этот странный свет и новые звуки, но поворачивать назад было уже поздно.
Наконец мы остановились.
– Вот и Опера, – сказал водитель.
Я увидел большое ярко освещенное здание, в двери которого входили люди в
нарядных костюмах и платьях.
– Приятного вам вечера, – улыбнулась девушка. – Я даже немного завидую, вы
услышите, как поет сама Ля Самбина.
Я поблагодарил молодых людей, водитель помог мне открыть дверь. Сам я был так
неуклюж и неопытен, что никак не мог с ней справиться.
Вот так я оказался в городе, в чужой стороне. Я стоял на улице, которая была
выложена из правильных каменных прямоугольников, аккуратно уложенных вплотную
друг к другу. Впервые рядом со мной не было друзей и близких, и неожиданно я
почувствовал, как чтото необъяснимое сжало мое сердце и пытается вырвать его из моей
груди.
С того самого момента боль поселилась в моем сердце навсегда и не отпускала ни на
минуту, и только много позже я узнал имя этой болезни: тоска по дому. Но это слишком
мягкое название, так как словами невозможно выразить все то отчаяние, что временами
овладевало мною.
Людской поток подхватил меня, и вместе с ним я поднялся по освещенной лестнице
в просторный зал. Там толпа делилась на маленькие ручейки и уходила сквозь узкие двери
кудато в глубь здания. В дверях стоял человек, одетый в красный с золотом костюм.
Красивая женщина с ниткой застывших капель на шее протянула ему какуюто бумажку.