— Вы тоже так считаете?
— А кто еще считал так?
— Мне порой тоже казалось нечто подобное. Но теперь вновь мерещится очередная автомобильная катастрофа или выстрел из-за угла.
— Об этом можете забыть. Если бы он должен был прозвучать, этот выстрел из-за угла, он бы давно прозвучал.
Барон оторвался от повторного чтения бумаг и внимательно, недоверчиво всмотрелся в глаза Курбатова. Сейчас он казался князю жалким, как воришка, которого вот-вот должны вздернуть на городской площади.
— Вы действительно уверены в этом?
— Только что мы отправили ящики с ценностями. Скорее всего, с картинами древних мастеров. Впрочем, неважно, с чем именно. Так вот, для Скорцени вы представляете такую же ценность, как любой из этих грузов. И так будет продолжаться до тех пор, пока другие ящики, с золотом Роммеля, будут покоиться на дне моря у берегов вечно пиратствующей Корсики.
Барон опустил подбородок на грудь и отчаянно помотал головой.
— Сдают нервы. Нервы сдают, нервы, нервы!.. — восклицал он, словно заклинание. — Это все проклятые нервы!
Курбатов улегся на кровать и, забросив ноги на перила, закрыл глаза: «Нервы! Все вокруг жалуются на нервы. А что делать, на что жаловаться ему, человеку, прошедшему по тылам врага всю Евразию? Нужно жить и сражаться. Тактика боевых слонов: подняли хоботы, протрубили боевой клич — и в бой!»
Барон вновь, теперь уже бегло, просмотрел удостоверение личности, справку, еще какие-то документы, предусматривавшие офицерское довольствие, и швырнул все это на стол.
— Опять разочарованы, — благодушно констатировал Курбатов. Страхи Шмидта казались ему детским капризом. — Вы слишком усложняете себе жизнь, барон, вот что я вам скажу.
— Какими бы бумажками ни осчастливливали меня Скорцени и его парни, все равно, поверьте мне, князь, это уже не жизнь, а великосветское дерь-рьмо!
— Ну, если вам удается видеть её в таком ракурсе, — пожал плечами Курбатов.
— Почему я вынужден всю оставшуюся жизнь прятаться?
— Что вы предлагаете?
— А что вы советуете?
— Делать вид, что ничего не происходит. Скоро мы окажемся на побережье Лигурийского моря. Вы будете загорать на пляже, дышать средиземноморским воздухом, любоваться горами… Что еще нужно человеку, когда вокруг агонизирует Вторая мировая война?
— Вы не собираетесь еще раз отправиться в тыл к русским?
— Нет, барон, вас в свою группу я не включу.
— Почему? Из любопытства…
— Будь вы членом моей группы, я пристрелил бы вас в первый же день. Как только услышал бы ваше неугомонное нытье.
— Оскорбляете, полковник. Барона фон Шмидта оскорбляете. И, может быть, впервые в жизни я не могу сказать, что вы — великосветское дерьмо. Не потому, что опасаюсь, а потому что это было бы несправедливо. Я искренне уважаю вас как фронтового офицера. Видел вас в деле, там, в поселке, на дороге, в ущелье. К тому же вы — аристократ. А это особая каста, да, полковник, особая. Ну а все, чем мы занимаемся, это и в самом деле всего лишь великосветское дерь-рьмо.