Через несколько минут настало время уходить. Я не знаю, кто это решает. Этот момент просто наступает.
Так что мы подошли к двери, и девушка Билла обняла меня на прощание, что было очень мило, учитывая то, что я не был знаком с ней до сегодняшнего дня. Затем Билл протянул мне руку, и я взял её. И мы пожали руки. Я даже успел украдкой обнять его, прежде чем попрощаться.
Пока я ехал домой, я всё думал о слове «особенный». И думал, что последним человеком, который говорил мне его, была тётя Хелен. Я был так благодарен услышать это снова. Потому что мы все порой забываем об этом. А я думаю, что каждый из нас по-своему особенный. Я правда так думаю.
Сегодня вечером приедет мой брат. Завтра у всех награждение. Патрик до сих пор не позвонил. Я звонил ему, но опять никто не брал трубку. Поэтому я решил пойти и купить для всех выпускные подарки. У меня на самом деле не было времени, чтобы сделать это раньше.
С любовью, Чарли.
16 июня 1992
Дорогой друг,
Сегодня я поехал домой на автобусе. Это был мой последний школьный день. И шёл дождь. Когда я еду в автобусе, то обычно стараюсь сесть ближе к середине, потому что, как говорят, передние места для ботаников, а задние — для авторитетов, и всё это заставляет меня нервничать. Я не знаю, как авторитетов называют в других школах.
Как бы то ни было, сегодня я решил сесть спереди и вытянул ноги на соседнее сиденье, расположившись спиной к окну. Так я мог оглядываться на других ребят в автобусе. Я рад, что в школьных автобусах нет ремней безопасности, иначе бы у меня просто не получилось это сделать.
Я заметил, насколько все изменились. Когда мы были маленькими и ехали в автобусе в последний школьный день, мы пели песни. Нашей любимой была, как я узнал позже, песня Pink Floyd под названием «Another Brick in the Wall, Part II». Но была ещё одна песня, которую мы любили даже больше, потому что в конце надо было ругаться. Что-то вроде…
Больше никаких карандашей и книг,
Больше никаких учительских рож.
Когда последний звонок прозвенит,
Мы свалим отсюда, нам уже невтерпёж.
Когда мы заканчивали петь, то напряжённо смотрели на водителя, но лишь секунду. А потом начинали смеяться, потому что обычно за подобную ругань нам бы досталось, но наша численность и сплочённость защищала нас от любого наказания.
Мы были маленькими и не могли понять, что водителю абсолютно плевать на нашу песню. Всё, чего он хотел, — поскорее закончить работу и пойти домой. Или, может быть, напиться и выспаться. Но тогда это не имело значения. Ботаники и авторитеты были единым целым.