— Какой-то кошмар! — сказала Карлотта. — Сколько людей погибло бы! Все сгорело бы в один миг. Нельзя так оставить.
Решающим толчком, возможно, явилось желание выбраться из трущобы. С утра, с тех пор, как старики убедились, что осада здания школы снята, они все меньше и меньше находили доводов для оправдания своей робости. Наконец уцепились за последнюю отговорку: потом будут неприятности. Вот уже прислали охранников, а завтра или послезавтра еще что-нибудь сделают. Полиция, суд, приговорят к штрафу, если не хуже… Такой позор на старости лет! А сегодня эта демонстрация, которая длилась не меньше часа. У водокачки собрались сотни, сотни людей! Вот еще одно доказательство… Все это может вылиться в крупное дело с тяжелыми последствиями… И они тут окажутся замешанными… А вдруг «там» придется платить за квартиру больше, чем здесь? Из каких средств?.. Где взять? И так уж дошли до последнего… Но в общем навести справки ничего не стоит. Раз двадцать за день они повторяли: «Надо справиться» — как будто давали себе совет, и все не решались ему последовать. Да и у кого справиться? Но теперь они знали — надо обратиться к Анри Леруа. И, кроме того, они обязаны помочь ему, если еще не поздно… обязаны помешать такому невероятному… безумию! Но ведь все это они слышали не от сумасшедших. Комиссар-то, во всяком случае, в своем уме…
— Скажите, пожалуйста, как пройти к господину Леруа? К Анри Леруа?..
— Третья дверь… Вон там, видите?.. Не эта. Подождите, я вас провожу… Вот сюда…
Дети спят. Анри и Полетта сидят вдвоем. В кухне тепло. В таком доме нетрудно натопить — стены здесь толстые, рамы плотно пригнаны. Полетта вяжет, Анри занимается. Он любит, чтобы под рукой были все нужные ему газеты и журналы. На столе лежат развернутые номера «Кайе», «Юма», «Франс нувель»[2]. «Франс нувель» открыта на середине — там, где всегда дается общий обзор. За подробностями Анри обращается к старым номерам «Юма», которые он сохраняет две-три недели, пока Полетта не скажет: «Знаешь, ты все завалил своими газетами!..» Тогда Анри с сожалением отдает их на растопку, только делает вырезки самых важных статей. Для более глубокого изучения какого-нибудь вопроса он обращается к «Кайе». Из всех номеров журнала Анри вырезает оглавления и складывает их в папку. Таким образом он может моментально подобрать пять или шесть статей по тому или иному предмету с указанием номера журнала и даже страницы. Гораздо плодотворнее, чем перескакивать с одного на другое, смешивая все вопросы. Час поработаешь — и чувствуешь, что ты поднялся на одну ступеньку выше. Перед Анри лежит также книга Тореза «Сын народа» и два вышедших тома его сочинений, «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)», «Вопросы ленинизма» и «Избранные сочинения» Ленина в двух томах — он купил их, когда занимался на федеративных парткурсах два года тому назад. На вид это очень дорогие книги, а на самом деле они стоили совсем немного, так как изданы в Москве, а там книги удивительно дешевы. Два эти тома украшают полки и даже создают впечатление настоящей библиотеки, хотя здесь стоят пока главным образом брошюры. Анри бережет эти книги. Беря их в руки, всякий раз любовно погладит переплет. Ведь и обложка, и бумага, и типографская краска сделаны в советской стране. Перевернет страницу и тоже погладит ее, чтобы она лежала ровно, не помялась… Да и бумага в этих книгах такая, что хочется ее погладить. А проведешь пальцами по страничке — и уже кажется, что ты многому научился.