Женщина обливалась потом и уже на втором километре стала задыхаться.
— М-мать… — в который раз раздраженно сплюнул Бардов увидев что женщина вконец выдохлась и остановилась, опершись о дерево.
— Я больше не могу… — сказала она, обливаясь слезами, размазывая их по всему лицу и громко всхлипывая.
Только это зрелище отчего-то нисколько не прибавляло к ней жалости и сочувствия, даже наоборот, еще больше настраивало против причины задержки. Ожесточало.
"Но может это только со мной? — подумал Куликов и оглянулся на других солдат. — Но нет, похоже, что не только со мной…"
— Жрать надо меньше, — глухо ругнулся один из солдат.
— Это ж как надо было забросить собственное тело, чтобы превратиться в такое?.. — соглашался другой.
Юрий глухо матерился, на чем свет стоит, и Вадим мысленно подписывался под каждым его словом.
Невольно приходили мысли, в том роде что то, что они связались с гражданскими большая ошибка лейтенанта. И их не спасут и сами в руки китайцев попадутся. А уж что они с ними сделают за взрыв ядерной бомбы и уничтожение чертовой уймы китайских войск с техникой, не приснится даже в самом страшном сне.
"Ну не бросать же их теперь? — подумал Куликов. — Хотя если уж на то пошло, именно так я бы и поступил. Точнее, я бы с ними вообще не стал связываться… О чем только Тарков думал, патриот долбанный?!"
— Идемте, вы сможете, — взял ее под руку лейтенант. — Нам нужно идти.
— Идем дорогая…
Женщина сипло дыша вновь тяжело зашагала по тропе поддерживаемая под руки лейтенантом и своим мужем.
Баров разразился совсем уж грязным матом, желая толстухе таких неприятностей, что уши в трубочку сворачивались.
— В плену у китайцев она нанесла бы им больше урона, чем нашествие саранчи и самая жестокая засуха вместе взятые, — единственное, что сказал Юрий без мата.
Несмотря на то что гражданские можно сказать одной семьей прожили друг с другом довольно много времени и притерлись, но страх оказаться в плену у китайцев взвинтил людей до предела так что буквально на пустом месте произошла неслабая словесная перепалка. И дело дошло бы до драки, а то и вовсе до пальбы, у всех ведь оружие, если бы не вмешательство лейтенанта и солдат, разнявшего конфликтующих и разведших супружеские пары в разные концы лагеря.
И вот она эта причина страха и медленного движения, стонет, продолжая лить слезы, доставая всех до зубовного скрежета.
— Ну в чем я виновата?! — кричала она сквозь рыдания, сотрясаясь всем немалым телом. — Да я вот такая! Ну убейте меня! Бросьте!
— И бросим!
— А ну прекратить! — снова вмешался Тарков. — Никто никого не бросит.