— Нашел кого боготворить — начальство! — фыркнул Красавчик.
Фрике сидел с каменным лицом. Его мало интересовало происходившее. Казалось, что он уже знал все заранее.
А радиоприемник вещал между тем другим, самодовольным и уверенным в себе голосом:
— Немецкие вооруженные силы, мои боевые товарищи! Фюрер мертв, оставшись верным великой идее защиты народов Европы от большевизма. Он беззаветно отдал за это свою жизнь и погиб как герой. Он стал одним из великих героев Германии. В знак уважения и скорби мы приспускаем наши флаги. Фюрер назначил меня главнокомандующим вооруженных сил рейха. Я выполняю его волю для борьбы против большевизма и останусь верным ей до того момента, как она будет завершена. Вы совершаете великие подвиги, чувствуя, что война скоро будет окончена, и поэтому сегодня Германия вправе требовать от вас дальнейших усилий. Я требую от вас безоговорочного подчинения и дисциплины. Выполнение моих приказов позволит избежать ненависти и разрушения. Тот, кто нарушит свой долг, — трус. Клятва верности, данная фюреру, распространяется сейчас на меня, назначенного приказом фюрера главой государства и преемником главнокомандующего вооруженных сил. Немецкие солдаты, сохраняйте верность своему долгу! Жизнь вашего народа зависит от вас!
Передача оборвалась на полуслове, это Йорген крутанул ручку настройки.
— Плевать я хотел на Дёница! Плевать я хотел на ваш рейх! — кричал он, бегая по комнате. Он впал в неистовство как истинный викинг.
Они простили ему эти слова, ведь он был норвежец. Им тоже было наплевать на Норвегию, какой бы красивой, по рассказам Йоргена, она ни была. Йорген вдруг остановился посреди комнаты и стал говорить нараспев, раскачиваясь из стороны в сторону:
— Клянусь тебе, Адольф Гитлер, как вождю, быть верным и храбрым. Даю обет повиноваться тебе до самой смерти, и да поможет мне Бог!
Он был прав, старина Йорги, он клялся в верности фюреру, а не рейху. Он был свободен от присяги.
Вдруг из радиоприемника донесся молодой голос диктора «Гроссдойчер рундфунк»:
— Фюрер мертв. Да здравствует рейх!
— Дерьмо! — вновь взорвался Йорген и всадил несколько пуль в радиоприемник, заставив его умолкнуть.
— Господа, призываю вас к спокойствию, — сказал Фрике, вставая, — важные решения следует принимать с холодной головой.
— Сколько голов, столько умов,[34] — сказал Брейтгаупт.
— Да, господа, каждый волен принять собственное решение, — сказал Фрике. — Я вернусь, чтобы доложить вам об условиях русских.
Если бы Фрике не сказал этого, Юрген бы уже не ждал его возвращения. Он знал, какое решение тот принял.